Вероятно, дьявол

Он говорил, что самое умное, что я могу делать – это быть глупой: глупо улыбаться, глупо смеяться, не ходить с вытянутым лошадиным лицом, опущенными уголками рта. Сам он всё время внутренне хохотал. В самые неожиданные моменты находил время посмеяться над собой, надо мной, над чем-то успевшим мелькнуть в воздухе.

Осень проносилась так быстро, как билось моё сердце на мастерских, когда я сидела в окружении одногруппников, не догадывающихся о том, какой секрет связывает нас с Профессором. Мой секрет. Впрочем, на занятиях он меня почти не замечал, но внутри я ликовала.

Я проживала неделю от среды до среды, а по ночам, любовно прижав телефон к груди, с головой окуналась в волнительное море переписки с Профессором. Если же телефон молчал, погружаясь в сладкий сон, я смотрела на часы, поджидая одинаковое время, чтобы ровно в полночь загадать желание, всегда одно и то же – «хочу, чтобы Профессор любил меня».

Утренний свет наполнял комнату наивной простотой, далеко отодвигая события ночи, так, что они казались привидевшимся сном, который к полудню полностью сотрётся из памяти. Страх быть уличённой в том, что я всего-навсего ломаю комедию, выдавая себя за ту, кем не являюсь, заставлял, проснувшись, первым делом проверить свидетельства прошлой ночи в памяти телефона.

Спишь? – так обычно начиналась переписка.

Нет. Думаю о вас.

Пришли фото.

Прислать фото – что может быть проще? Но речь не просто о фото. Это должна быть личная фотография, адресованная лишь одному человеку. Я думала, так бывает только в кино, а в жизни люди так не делают. Никто раньше не просил меня прислать эротическую фотографию. Я не умела. И времени учиться не было.

Если я не отвечала чуть дольше, чем следовало, получала как звездой по зубам:

Ты что, уснула?

Но я не спала, вертелась в одних трусах перед зеркалом на стене в прихожей, выгибаясь так и сяк с телефоном в руке.

Это что?

Селфи.

Это ты?

Вопрос был частью изнурительной игры: я слушалась его, как кукла-марионетка чревовещателя. А он делал вид, что ни при чём – кукла говорит и двигается сама.

Да.

В сапогах, что ли?

Да. Вам не нравится?

Секси. Нравится.

Я старалась.

Красиво, но мало. Пришли ещё.

Теперь кукла-марионетка вела двойную жизнь. Пристойную днём, притворяясь, что учителя и ученицу не связывают никакие предосудительные отношения, а ночи напролёт упражнялась в эротической фотосъёмке. Уже без сапог, используя другие подручные предметы, такие как ярко-красная помада, прорисовывая не губы, но размазанное кровавое пятно вокруг рта. Или, расплавив в руке, размазывала по телу молочный шоколад. Каждый раз приходилось придумывать что-то новое. Пинцет, свеча с капающим на грудь воском.

Скажи, что ты хочешь?

Хочу, чтобы вы оставляли на мне следы.

Какие?

Сине-зелёные, бордовые, круглые от пальцев.

А не боишься?

Это приятный страх.

А вдруг будет больно?

Хочу, чтобы было больно.

Тебе нравится боль?

Да, если это делаете вы.

А где ты хочешь, чтобы было больно?

Хочу, чтобы вы сдавливали мне шею, заламывали руки. Ударяли по лицу.

А ещё что?

Хочу кричать от боли.

Расскажи сама, меня это возбуждает.

Я хочу, чтобы вы зажимали мне рот и я не могла кричать, только стонать. Я бы сопротивлялась, но вы бы не выпускали меня.

Хочешь представлять, что я грубо насилую тебя?

Да, я это представляю сейчас.

Придумай какую-нибудь фантазию и пришли, мне будет приятно, только мне кажется, что ты всё-таки стесняешься и придумываешь очень робко.

Эй, ты здесь, заснула?

Я здесь. Фантазию от начала и до конца?

Да! С подробностями! Изнасилование – это довольно банальная фантазия. Придумай, чтобы было не банально. Я что-то приболел и весь день лежу в кровати, мне будет очень приятно. Простыл вчера, наверное, горло болит. Ты можешь помочь мне почувствовать себя гораздо лучше.