Вертер Ниланд

Между делом я исподтишка наблюдал за Мартой и Вертером. Марта все, что происходило в представлении, находила ярким и забавным. Она безостановочно смеялась. Вертер же застывшим мрачным взглядом смотрел перед собой.

Один из докторов исследовал даму, оставшуюся в одном корсете и туфлях, с помощью шлангов, в которых я распознал стетоскоп. При этом он бормотал какие-то замечания, при чем тут и там раздавались смешки, но мы сидели чересчур далеко, чтобы расслышать.

Мне хотелось как можно ловче бросить завернутые деньги в сумку тетки Вертера, но я промахнулся, и они упали на пол. Она услышала звук и подняла их.

— Это со столика упало? — спросила она меня.

— Не знаю, — ответил я.

— Наверное, кто-то забыл, — решила она, развернув бумажку. Меня пронзил ужас, поскольку оказалось, что это записка. Тетя прочла:

«Молочник, полтора бидона, будьте добры, рассчитаемся завтра». Больше там ничего не было, так что я немного успокоился. Она решила, что владельца искать бессмысленно.

— Можете купить себе на них вкусненького, — сказала она.

Доктор закончил осмотр и объявил, что дама здорова. После этого он осмотрел дочь, которая раздеваться не стала.

— Ей совершенно необходимо кое-чего впрыснуть, — сказал он.

— Эй, эй, с чего вы это вдруг взяли, — воскликнула мать, — она ведь даже не разделась.

— Ну, — сказал другой доктор, — это по ней сразу видно.

После этого мать и дочь собрались уходить.

— Ваша дочь должна завтра в полдень зайти на прием, одна, — сказал первый доктор.

— А это дорого? — спросила мать.

— Нет, ничуть, — уверил ее доктор, — это мы ей задаром сделаем.

— А ей это не повредит? — спросила дама.

— Нет, ничуть, — уверил доктор. — Оно, правда, бывает, что распухнет маленько, — сказал другой доктор, — да потом все само собой пройдет.

Присутствующие взвыли. Тетка Вертера подозвала кельнера.

— А зверюшки будут? — спросила она, — собака с обручем?

— Нет, сударыня, — ответствовал человек, — это было на прошлой неделе.

— А что же теперь такое? — продолжала она.

Ей объяснили, что программа состояла из скетчей, чечетки и акробатики. Вертер во время беседы казался напряженным. Внезапно мне пришло в голову, что он, возможно, думал о том же, что и я, и вероятно, — о чем никто не знал — (потому что это была тайна) мы с ним были братья.

— Это нам не очень-то подходит, — сказала его тетя. — Мы уходим.

Я изо всех сил налег на лимонад. Представление достигло финала: дама с дочерью, ушедшие за кулисы после аплодисментов, появились вновь, и оркестр разразился дребезжащим грохотом. Внезапно все четверо нацепили парики, сделанные словно из половых тряпок или из ваты, и подступили к краю сцены. Музыка сменилась на медленную, заунывную мелодию. При этом все четверо принялись вихлять бедрами и слаженно запели:

— Делать укольчики мы не устаем! А игла сломается — пальчиком проткнем!

В конце они раскланялись под грохот барабанов. Мы вышли на улицу.

— На прошлой неделе было очень мило, — сказала тетя Трюс, — но это нам не очень-то подходит.

Я спросил себя, куда мы идем.

— Идите-ка купите себе что-нибудь, — сказала она вдруг, дала Вертеру деньги и отправила нас в продуктовую лавку. Там было довольно много народу.

— Вертер, — сказал я, пока мы стояли в очереди, — ты должен в воскресенье пойти со мной к моим дяде и тете. Я с тобой ходил, значит, в воскресенье тебе со мной можно. Ты это вполне заслужил.

Мы купили фиников и кислых карамелек и отдали за это всю сумму. Я хотел опять попросить его сопровождать меня в воскресенье, но к тому времени мы уже вышли из магазина и направились к его тете. Она одобрила наши покупки. Заморосил дождь. Вертер раздал финики, но мне они пришлись не по вкусу.

— Я пойду домой, — сказал я. Тетя попыталась уговорить меня остаться у них, но я не согласился.

— Мне опять нужно пораньше домой, — сказал я. В конце концов она сдалась и спросила, есть ли у меня деньги на трамвай.

— Да, конечно, — сказал я, хотя у меня ничего не было. Она было захотела отвезти меня назад, но я сказал, что хочу еще рассмотреть пару витрин и сам сяду на трамвай. Я ушел, наскоро помахав рукой. Когда они уже немного отошли, я бегом догнал их и спросил Вертера, пойдет ли он со мной в воскресенье. Прежде чем он успел ответить, я уже отбежал, но в этот краткий момент его тетя протянула мне карамельку, и я ее взял. Я отправился домой пешком, очень длинной дорогой, безо всякого удовольствия посасывая карамельку.

— Ты отдал деньги этой тете? — спросила мама.

— Да, они у нее, — сказал я.

— Тебе понравилось? — спросила она.