Весь этот джакч

Рядом о своём выла госпожа Фейгу.

Рыба

— Доктор Мирош! Доктор Мирош! Нолуана! Коллега!

— Что?!!

Я открыла глаза. Джакч. Так и уснула за столом, головой в лабораторный журнал. Спасибо, что кто-то накинул на плечи одеяло…

В дверях стоял доктор Камре.

— Извините, что бужу…

— Всё правильно, а то бы я тут сдохла.

— …но я понял, что вы должны увидеть это первой…

— Что?

— Кажется, мы нашли фактор «Н»…

Фактором «Н» — «неизвестный» — мы недавно стали называть между собой гипотетическую субстанцию, делающую человека восприимчивым к НАИ. И, надо полагать, эпидемически передающуюся неведомым пока путём.

Он подошёл к столу и сел напротив меня.

— Я хотел прогнать ещё раз тесты с серебряными нанокластерами, там вроде бы что-то получалось — и случайно нашёл в наборе неодимовые. В списке их вроде бы не было, или я не заметил… В общем, решил попробовать. Провёл импрегнацию, поместил препарат в МРСТ — и вот…

Он подал мне несколько планш-карт с трёхмерными моделями, воссозданными из двухсот сорока трёх томограмм. Я стала всматриваться. На фоне разноплотных структур мозга отчётливо выделялось странное ветвистое образование, которое сначала показалось мне похожим на верхушку декоративной травки, которую добавляют в букеты, потом — на какую-то водоросль, а потом — на скелет глубоководной морской губки, подобный тем, которые я видела в комнате академика Ши. Основание «скелета» лежало рядом с латеральным краем клиновидной пазухи, а оттуда паразит прорастал через ленту свода, огибал боковой желудочек — и дальше прихотливо распространялся по белому веществу височной доли, но некоторые веточки проникали и в лобную…

— Вот, — показал Камре, — тут он подходит вплотную к слёзному протоку…

Я это видела и всё поняла. Спора — или что там ещё? — попадает со слезой в носоглотку и оттуда с чиханием или кашлем вырывается наружу, влетает в нос незаражённому, оседает на слизистой… ну да, а потом заползает в клиновидную пазуху — самую труднодоступную из пазух…

— Вы сможете выделить паразита? Или хотя бы взять образец ткани?

— Образец взял. Сейчас он лиофилизируется, потом…

— Вы молодец, коллега, — сказала я. — Напоминайте мне, когда я включаю стерву.

— Постараюсь не забыть, — улыбнулся Камре.

— Сколько вы исследовали препаратов?

— Вы их все держите в руках. Шесть.

— Так это все разные?

— Ну да.

Я просмотрела остальные.

— И все слева…

— Да. Я определил бы общую форму образования как трёхмерную пространственную спираль, причём левонаправленную…

— На взгляд различий никаких.

— Никаких. Все препараты взяты у военных…

— И?

— Я прошу вашего разрешения на препарирование доктора Киши. Насколько я знаю, он из тех, кого называли выродками.

Я помолчала. Какое-то время назад мы обсуждали этот вопрос и решили по возможности не использовать для исследований тела научников. Не потому, что научники лучше военных, а потому, что существует Указ «146/23», вводящий уголовную ответственность за опыты на людях, и как одна из мер, исключающих злоупотребление, был запрет на вскрытие в научных целях лиц, находящихся в контрактных отношениях с департаментами науки, здравоохранения и образования; предполагалось, очевидно, что доктора-потрошители, теша научное любопытство, не остановятся перед тайным умерщвлением студентов, лаборантов и младших сотрудников…

— Хорошо, — сказала я. — Как много времени потребуется?

— Три часа, — сказал Камре. — А, ну да — ещё забор препарата… Четыре.

— Тогда я посплю здесь. Будите сразу, не стесняйтесь.

— Хорошо.

— Спасибо, Камре. Похоже, это настоящий прорыв.

— Боюсь даже думать…

И он ушёл.

Я подкрутила регулятор электропечки, чтобы грела получше, и легла, не раздеваясь, на кушетку, которая тут же, в кабинете, и стояла. Наверное, не стоило этого делать…

Потому что я вдруг ощутила себя в объятиях Князя. Он водил пальцем по моей руке, по плечу, по шее, по здоровой щеке. Изуродованную я пыталась от него прятать. Зачем я тебе такая? Какая? Битая. Кости и сухожилия. Злая и уродливая. Ты ничего не понимаешь в женской красоте. Зачем? Для счастья. Я так долго был без тебя, что теперь всё время оглядываюсь, где ты. А кстати — у Зораха вот здесь такое же клеймо. То есть я думал, что это клеймо «Скалы». А он сказал, что это у него с детства — родимое пятно. Но очень похоже… А где это ты видел Зораха голым? Ну почему голым? Впрочем, да, голым. В душе. А ты что подумала? Я могу подумать что угодно, потому что я девушка испорченная и с фантазией, а ты будешь виноват, понял? Так точно, понял…

— Доктор Мирош! Доктор Мирош! Там раненого принесли…

Джакч! Джакнутый джакч!..

Князь

Не оставалось ничего другого — только ждать. Я курил одну за другой, Динуат отказался. Я коротко как мог рассказал о встрече с экспедицией архи и о том, как на обратном пути наш отряд попал в паводок на горной реке и погиб почти весь — спасся я и спасся Эхи, биолог; на Островах биологию понимают несколько иначе, чем у нас, эта такая наука о жизни вглубь, а не о различных животных и растениях. У нас вроде бы и аналога нет… Не знаю, слышал ли Динуат меня.

Страшнее всего было ждать, что вот сейчас выйдет Рыба и скажет…