Весь этот свет

Я улыбнулась и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Изливавшаяся из динамиков музыка пронизывала меня. Жизнерадостное настроение Мэдисон оказалось заразительным, и уголки моего рта сами собой поползли вверх. Она начала хихикать без причины, и я вторила ей. Наше хихиканье перешло в шквал смеха, хрипов и неудачных попыток остановиться. Мэдисон стала утирать слезы, а дворники быстро качались вправо-влево по лобовому стеклу.

– Что это было? – спросила я, все еще посмеиваясь.

– Не знаю, – фыркнула Мэдисон. Она глубоко вдохнула, задержала дыхание, но уже через пару секунд снова хохотнула, и мы начали все сначала.

После пяти минут неконтролируемого смеха машин на дороге стало меньше, чем в Оклахома-Сити, и Мэдисон вытерла щеки, сосредоточившись на дороге.

– Я давно этого не делала. С самого детства. Было очень здорово, хоть и немного странно, – призналась я.

– В смысле, не смеялась до слез?

Я кивнула.

– Боже мой! Я думала, это только у меня так. Чувствую себя опустошенной, почти подавленной.

– Да, у меня то же самое, – сказала я.

Нижняя губа Мэдисон задрожала.

– Ты будешь со мной дружить, если я сейчас заплачу?

Я кивнула, и по ее лицу потекли слезы. Она всхлипнула, и я почувствовала, что мои глаза тоже начинают слезиться. Я действительно не плакала годами, и вдруг оказалось, что я сижу и рыдаю рядом с Мэдисон, хотя едва ее знаю.

Она посмотрела на меня.

– Приятно быть странной в хорошей компании.

Я фыркнула.

– И правда, приятно.

– У тебя в доме живет столько людей. Тебе, наверное, никогда не бывает одиноко.

– Вообще-то, мне постоянно одиноко.

Мэдисон смотрела вперед, ее губы снова дрожали.

– Мне тоже. Я никому не говорю. Пожалуйста, не рассказывай Сэму, а то он огорчится.

– Почему?

– Потому что до сих пор он был моим единственным другом. Он беспокоится, поэтому я держу его рядом.

– Только поэтому?

– Нет, – она покачала головой и повернулась ко мне, улыбаясь сквозь слезы. – Я люблю его с одиннадцати лет, – она помолчала. – Знаешь, что? Я думаю, Эллиотт тоже тебя любит.

Я кивнула, глядя на свои сложенные на коленях руки.

– Он так говорит.

– Правда? – воскликнула Мэдисон, повышая голос. – А ты сказала ему, что тоже любишь?

– Да, – призналась я с улыбкой, ожидая, что Мэдисон меня осудит.

Осуждения не последовало.

– Тогда я наконец могу тебе рассказать… Эллиотт постоянно говорит о тебе, – она закатила глаза. – Страстно, без умолку. А раньше, до того, как ты, наконец, его простила, было хуже.

– О, он и об этом тебе рассказал?

Мэдисон покачала головой.

– Он лишь сказал, что пытался извиниться, а ты упорно отказывалась его прощать. Я требовала подробностей, но он помалкивал. Если хочешь, спроси его сама.

Она слегка поддразнивала меня, но болтать с ней было очень приятно. По крайней мере, на эту тему я могла говорить, не опасаясь последствий.

– Мы с Эллиоттом познакомились летом, после первого года обучения в старшей школе.

Мэдисон широко улыбнулась.

– Это он мне рассказал.

– После знакомства мы проводили много времени вместе. Я знала, что рано или поздно он вернется домой, но потом мой отец умер. Эллиотту пришлось уехать. Ему не разрешили попрощаться, но в то время я этого не знала.

– О, боже. Ты думала, Эллиотт увидел, что твой отец умер, и сделал ноги?

Я кивнула.

– Он так терзался. Он приехал сюда ради тебя, это точно.

– А он… – я умолкла, не зная, насколько откровенной мне следует быть. Мэдисон терпеливо ждала, и, видя, что она не настаивает, я успокоилась и продолжила.

– Он когда-нибудь говорил, почему?

Мэдисон рассмеялась и прикрыла рот.

– Ради тебя, глупая.

– Нет, это я понимаю. Но почему я?

– Ты не знаешь? – Я покачала головой. – Ой. Охо-хо. Я не готова тебе это объяснять, тебе придется спросить самого Эллиотта.

– Я спрашивала, но он не говорит.

На лице Мэдисон отразилось сочувствие.

– Ой! Не могу поверить, что он тебе не сказал. Это так мило!

Мне в голову полезли разные милые причины, по которым Эллиотт был так предан мне, и я постаралась сдержать улыбку.

– Теперь, когда мы наплакались и похохотали, давай веселиться, – предложила Мэдисон, поворачивая к школе. Она медленно проехала по парковке в поисках свободного места. Это заняло больше времени, чем ожидала Мэдисон, но в итоге мы нашли место в темном углу парковки.

Я вышла из машины, и холод мгновенно начал пробирать меня до костей. Уже через несколько секунд меня била дрожь.

– Если Пресли подготовила мне «сюрприз», то здесь просто идеальное место. Ставлю на свиную кровь. По крайней мере, она теплая.

Мэдисон застегнула куртку и прищурилась.

– Да наплевать на нее.

– Это не так-то просто, – вздохнула я.

Мэдисон хихикнула.

– Не волнуйся. Что она может сделать?

– Не знаю и, кажется, от неопределенности волнуюсь еще больше.

Мэдисон надела шапочку и черные митенки, открыла заднюю дверь своего «Фораннера» и вытащила два толстых одеяла. Она протянула мне флисовое покрывало, затем свободной рукой подхватила меня под локоть.

– Идем. Будем смотреть, как наши ребята наваляют этим «Миллерам» из Юкона…

– Привет, Мэдди! – окликнула ее проходившая мимо Пресли.

Клоны следовали за ней по пятам.