Веселый третий

– Правда, а вдруг новые не такие будут, – сказала Вера. – Бывает же, что новая книга хуже старой.

– Конечно, бывает, – согласились ребята. Оказалось даже, что у каждого есть такая новая, которая хуже старой.

– Тогда зачем же их отдавать на переделку? Надо оставить.

– Нет, нельзя, – сказала Валя Савчук. – Я отвечаю. Они уже взвешенные. Принеси, Субботин, обратно.

– Да знаю, что взвешенные. Я принесу. Только не надо их портить. Пусть их читают.

– Нельзя, раз это макулатура…

– Нет, можно, – сказал Шурик. – Не всякая книга становится макулатурой. Вот. Книгу можно сто лет читать, а то и двести. Хоть она и взвешенная.

Тут зазвенел звонок и начался урок. Только на уроке как-то не сиделось спокойно, всё думалось, вдруг хорошие книги пропадут?

– Что это вы какие-то взбудораженные? – спросила Нина Дмитриевна.

– Нет, мы ничего, – ответил Сковородкин.

А на перемене стали опять обсуждать, что делать с макулатурой.

– Надо хорошие книги отобрать и сдать их в библиотеку, – сказал Шурик. – А если не возьмут, не надо, сделаем свою. Когда всё прочитаем, кому-нибудь подарим. А то и сразу.

– Правильно! – все были рады такому решению. – Только вот кому подарить? Может быть, отослать на целину?

– На целину не надо, – заявила Валя Савчук. – Там всё есть. Зачем там старые книжки?

Ну тогда куда же? Стали опять думать.

– Целина ведь, она где? У нас. А у нас всё есть, – сказал Миша Капустин. – А вот в буржуазных странах ничего нету. Ну у рабочих, которые безработные. Вот ихним бы ребятам послать…

Вот так Капустин! Молчит-молчит, да и дело скажет. Всем очень понравилось такое предложение. А что? Вот старшие классы ведут переписку с англичанами и французами. А 3-й «Б» этим англичанам – бах! – посылку. Все сразу оживились, даже звеньевая не возражала, хотя она и отвечала за макулатуру. Перемена кончилась. Все довольные пошли в класс.

Вдруг кто-то крикнул:

– А читать-то как? Они же иностранцы!

Батюшки! И правда. Как это никто сразу не сообразил? Это всякий младенец знает, что русскую книжку иностранцу не прочесть. Тьфу ты! Всё опять развалилось.

– Кто это придумал-то? Капустин? Ай да Миша, брякнул.

– Что всё-таки у нас происходит? – Нина Дмитриевна смотрела на ребят и не начинала урока. Тогда ей всё рассказали.

– Я тоже согласна, что хорошей, нужной книжке место в библиотеке, а не в котле бумажной фабрики.

– Сдают ведь ненужные, – сказал Сеня Гиндин.

– Не нужные этим людям. Например, учебники, по которым уже отучились. Или дети в семье выросли, а детские книжки остались. Здесь они уже бесполезны, а в другом месте очень нужны.

А ещё Нина Дмитриевна сказала, что целина, конечно, край богатый, но и там ещё есть затруднения. Вот, например, с книгами. Так что ребята целинных земель будут рады посылке.

Тогда все ученики решили принести ещё и своих книжек, чтобы получилась хорошая библиотека. Вот как закончился в 3-м «Б» сбор макулатуры.

Глава 13

Петя Субботин пришёл рано, положил свой портфель в парту и сел. О чём-то думал. И только когда Валя Савчук широко открыла глаза и закричала: «Ты что это, Суббота, на моё место сел?» – он оглядел парту и действительно не нашёл на ней своей метки в левом углу.

– Ты чего? – спросил Шурик.

– Расстроенный, – сказал Субботин и вздохнул: – Бабушка у меня…

– Заболела?

– Да нет. От рук отбилась.

Шурик вытянул шею.

– Не слушается совсем, – пояснил Субботин и опять вздохнул.

– Да ты что? – удивился Шурик и схватил Петю за рукав, потому что Петя хотел уже отойти. – Кого же она слушаться должна?

– Меня.

– С ума сошёл ты, Петька? Это ты её слушаться должен…

– Да ничего ты, Чиж, не знаешь, – сказал Субботин и оживился: – Я должен её, а она меня. Вот как надо. А так – никакой жизни. У тебя бабушки нет, ты не знаешь.

Тут подошли другие ребята, и Петя сперва не хотел, а потом рассказал всё сначала. С бабушкой беда. Совсем слушаться перестала.

И чем дальше, тем хуже. Ничем ей не угодишь, всё не так. Белую мышь принёс – паника… Другая бы радовалась. Обменял на серую мышь – скандал! Стал олово плавить – что было! Сковородку даже соседке с нижней площадки показывала.

– Какую сковородку? – не понял Шурик.

– Которую прожёг. Когда плавил. Нечаянно.

– Надо было на противне, – сказал Миша Капустин. – Противень толще.

– Не в том дело – толще, – вмешался Гиндин. – Им всё равно, тоньше или толще. Старухи вообще вредные. Ей сколько лет?

– Пятьдесят… кажется.

– Старая совсем женщина. И чего надо? Сидела бы на скамеечке.

– А моей бабушке шестьдесят три, – сказала Вера. – И она совсем не старая. И ни капельки не похожа на старуху, ничего ты не знаешь, Сенька.

Тут все стали говорить, сколько лет их бабушкам, и оказалось, что у Пети даже самая молодая бабушка.

– Тогда пусть она в артистки идёт, – предложил Сеня Гиндин. – В самодеятельность. Артистки очень занятые всегда, у неё на тебя времени не будет.

– Иди ты сам в артистки, – обиделся Петя. – Расскажи вам горе.

– Да нет, что ты. Мы очень даже понимаем. – Вера оттолкнула Гиндина. – Ты не расстраивайся так. Бабушка должна ругаться. Только не всегда. А ты, Петя, очень рассеянный. Забыл клетку закрыть, мышь убежала.

– Она же учёная.