Веселый третий

– А всё равно. И сковородку…

– Это нечаянно.

– Дело не в сковородке, – сказал Гошка Сковородкин. Он пришёл позже всех, но уже разобрался. – Все бабушки ругаются. Это от возраста. Например, как детям или детёнышам надо играть, так старикам надо поучать, значит, ворчать. Но против этого есть средство.

Все повернулись к Сковородкину.

– Бабушку надо увлечь! Непонятно? Ну как же непонятно? – рассердился Сковородкин. – Вот ты принёс мышь. А что такое мышь, зачем мышь – неизвестно. А если бы ты всё толком объяснил, бабушка бы увлеклась. Для неё эта мышь дороже всего, может быть, стала бы. Или олово. Здравствуйте, зачем бабушке олово? А ты бы рассказал ей про это олово… Вот моя бабушка. Играли мы с Чижом в настольный теннис. Помнишь, Чиж? Разбили, конечно, кое-что. Бабушка совсем нас выгнала из комнаты. А потом? Когда увлекли? Что она кричала, помнишь, Чиж? «Давай, давай, бей, мазила!»

И вообще, оказывается, иметь бабушку – это не так просто. Это хорошо, замечательно. Считается, что дети, имеющие бабушек, счастливые дети.

– Так что ты, Суббота, счастливый, – ткнул Гошка Субботина в грудь. – Только надо ещё поработать над воспитанием. Чьим, чьим, бабушкиным, конечно! Ах, я всё вру? Да это в женском календаре написано, вот! Ты, Суббота, сам же мне его дал почитать.

Тут многие пожалели, что выбросили этот календарь в макулатуру. Но и то хорошо, что Субботин его вытащил оттуда и попросил у вожатой домой. Там, оказывается, столько про родителей написано, что нигде больше такого и не встретишь. Нет, написано, конечно, про детей, но как-то так, что падает больше на мам и бабушек.

– В общем, им тоже довольно трудно, – сказал Сковородкин и хотел привести один пример, но тут совершенно некстати прозвенел звонок. Хорошо ещё, что первым уроком была физкультура и можно было хоть кое-как поговорить.

Петя заметно повеселел, а Гошка совсем раскраснелся, волосы у него стали мокрые на висках, он что-то жестами показывал Субботину, то сутулился и опирался на невидимую палочку, то выпрямлялся и маршировал на месте, выпятив грудь. Должно быть, он показывал бабушку до и после воспитания. Это было интересно всем, а не только Пете, поэтому все смотрели на Сковородкина. Вскоре учитель его вывел из строя.

После урока, когда одевались, Субботин почти согласился свою бабушку увлечь. Но ещё колебался. Тогда Валя Савчук предложила посоветоваться с «Пионерской правдой». А что? Написать и спросить: «Что делать пионеру, у которого бабушка от рук отбилась?»

– Ишь какая! – обиделся Петя. – Чтобы про мою бабушку вся страна узнала.

– Ну и что же, – сказал Гиндин. – Зато она прочитает и исправится.

– А чего ей исправляться, что она, испорченная, что ли? – закричал Петя, барахтаясь в рубашке, которую он как раз надевал.

Гиндин, наверно, ничего не понял, потому и сказал:

– Вот-вот. Пусть исправляется.

– Да чего исправляется? – заорал Петя, как только просунул голову в ворот. – Она и так лучше всех! Просто мышей боится… Если бы ты боялся…

– Ну а олово? Тоже боится?

– Как дам вот сейчас! Говорю же, сковородку прожёг! Если бы у тебя прожгли… Да что это такое? Где же пуговицы?

Все посмотрели Пете на ворот. Там действительно не было ни одной пуговицы.

– Их мыши учёные отгрызли, – съязвил Гиндин.

– Ой, Петька, – сказала Вера. – Это же не твоя рубашка. У тебя же в зелёную клетку.

– Это Сенькина рубашка, – угадал Сковородкин.

Тут и Гиндин узнал свою рубаху по чернильному пятну, и они с Петей стали меняться, но когда Субботин снова оделся, рукава у него оказались чуть ниже локтей, и все грянули смехом.

– Пугало огородное! – кричал Сеня Гиндин, а Петя теперь уже растерялся, потому что перемена кончилась, все были готовы, а на нём была какая-то чужая рубашка. Он так и стоял, действительно, как пугало огородное, в чужой рубахе, когда вошла Нина Дмитриевна. Она не выдержала и засмеялась.

– Кто же ещё не в своей рубашке? – спросила Нина Дмитриевна. – Посмотрите на себя.

– Все в своей.

– А ты, Миша Капустин?

– В своей.

– Ну сними-ка куртку и встань.

Миша встал.

– Ой, второе пугало! – закатывался от смеха Гиндин и показывал на Мишины рукава, которые съезжали ниже пальцев.

Субботин и Капустин тоже рассмеялись, когда поглядели друг на друга, потом поменялись рубашками, и урок начался. Прошёл он не очень спокойно, потому что ещё не был решён вопрос с Петиной бабушкой. На перемене Валя Савчук сказала:

– Знаешь, Петя, никто про твою бабушку ничего знать не будет. Можно ведь фамилию не называть. Просто спросить: как быть пионеру, у которого трудная бабушка? И всё. Или по радио, например. В воскресной передаче. Очень хорошо.

Петя Субботин решил всё же бабушку свою увлечь. А если не поможет, тогда уж по радио передать. Без фамилии, конечно.

Но пока такой передачи не было.

Глава 14

Каждый пионер должен помогать младшим. Это в тетрадке звеньевой записано. У Сени Гиндина в квартире есть дошкольница Маринка, а больше никого нету. Тут уж выбирать не приходится. Сеня вызвал Маринку в переднюю.

– Во, гляди, – он показал ей новые коньки с ботинками.

– Ой, каки-ие! Это не «снегурки», да?