Весенние ливни

— Вы извините,.,— догадываясь, что Арина просительно глядит на него сзади и вот-вот вмешается, заспешил Михал: — Я хотел бы на завод дочку устроить. У нас в цеху как раз формовщик Жаркевич в Политехнический поступил. Так пусть бы моя работала поблизости…

— Ну и просьба! — засмеялся Сосновский. Но вдруг узнав в Арине женщину, которую встретил в институте, возле приемной директора, густо покраснел.

— Что, не поступила дочка, Сергеевич?

— Нет.

— Вот беда… Это же лотерея какая-то… А я, хорошо, позвоню…

Не зная, что еще сказать и как посочувствовать, Сосновский кивнул головой и неловко закрыл дверцу. Откинувшись на мягкую спинку сиденья, раздосадованно подумал, что не может с прежней свободой разговаривать с Шарупичем.

— Давай, Федя,— подогнал он шофера.— Нас ждут уже, наверное.

5

Вера заметила Татьяну Тимофеевну Кашину еще у калитки. Та никак не могла справиться с задвижкой и смешно крутила рукой, просунутой в дырку. «Ну, ну, попрактикуйся!» — ехидно подумала Вера, по-своему радуясь гостье. Возбужденная разговором с мужем, который, приехав с базара, рассказал о встрече с Шарупичами, догадываясь, чего заявилась Кашина, она цыкнула на дочерей, кинувшихся было бежать во двор, и стала наблюдать за гостьей из-за тюлевых занавесок.

Сосновский заметил это и, недоуменно взглянув на жену, сам пошел открывать калитку.

— Как у вас чудесно! — услышала Вера голос Кашиной, которая говорила так, словно была здесь впервые.— Мой на рыбалку, и я за ним. Говорю, подвези, хоть побуду у Сосновских, подышу свежим воздухом. Вы же не прогоните? Боже, какая благодать! До самого моря гнались за вашим ЗИЛом…

— Входите, будьте добры,— пригласил Сосновский.

— А где дети, Вера? — Кашина оглядела двор, но проходить в калитку медлила.— Как Юрик?

«Так и знала»,— подумала Вера и, опасаясь, что муж скажет лишнее, поспешила на крыльцо.

Разморенная от жары, в пышном цветастом платье, Татьяна Тимофеевна стояла, широко расставив ноги, подбоченясь, и от этого выглядела еще полней.

— А вы всё поправляетесь, загорели! — махая рукой с крыльца, воскликнула Вера.— Завидно даже!

— Ну что я? — горячо запротестовала гостья, идя навстречу.— Вот вы, Верочка, правда, аж почернели…

Они обнялись и расцеловались.

Удивительная была у них дружба. Вряд ли Вера и Кашина благоволили друг к другу, но все-таки дружили и даже испытывали в этом потребность.

Оживленно разговаривая, они прошли к вкопанному в землю столику в тень молодых березок. Татьяна Тимофеевна, не снимая черной соломенной шляпки с букетиком цветов, плюхнулась в качалку, оправила подол и в изнеможении раскинула руки на подлокотниках. Вера заторопилась, принесла запотевший баллончик газированной воды, вазочку варенья и розетки.

— Попробуйте, вчера только крыжовник варила,— предложила она, даря улыбку. — Соня с Леночкой, поверите ли, объелись пенками. Такие сластены!

— Спасибо! Неужели из своего сада? — удивилась Татьяна Тимофеевна, и рот у нее приоткрылся так, что, казалось, реже и шире стали зубы.

— Конечно. Зачем покупать, если под руками собственный есть…

Сосновский, вернувшись из города, до сих пор не мог обрести спокойствие. В сердцах ему даже подумалось: жена угощает гостью не от доброты, а чтобы похвалиться, пробудить зависть. Кашина же, показывая свое восхищение, тоже остается себе на уме. «Словно на дипломатическом рауте»,— совсем рассердился Максим Степанович и, сославшись на срочную работу, пошел в свою комнату. Да и вправду нужно было просмотреть целую кипу литературы, присланной отделом технической пропаганды, чтобы завтра «спустить» ее службам.

Посасывая крыжовник, Кашина принялась судачить о новостях.

— Ну, а Юрик? — вдруг заволновавшись, воскликнула она.— Я и забыла вовсе, поступил?

Вера вспомнила о муже и немного потерялась. Понимая, что подруга начала разговор, чтобы кое-что выведать, а возможно, и досадить ей, не нашла ничего лучшего, как ответить вопросом:

— А ваш? Сева?

— Кашин говорил, что Юрика зачисляют кандидатом,— словно не услышала ее слов Татьяна Тимофеевна.— Это же счастье, Верочка! Поздравляю!

Как-то так повелось, что сообщить такое, что, по мнению твоей собеседницы, еще не получило огласки, было верхом превосходства. На это, чтобы лицом в грязь не ударить, обязательно требовалось ответить тоже чем-нибудь хлестким, сенсационным. Но Вера и во второй раз не нашла по-настоящему достойного ответа.

— Какое там счастье!

— Ну что вы, Верочка! — не согласилась Кашина, намекая, что знает и еще то-сё,— Максим Степанович, если захочет, сумеет постоять за себя.

— Макс и без того света божьего не видит. Из-за одного термообрубного отделения жизни нет.

Это уже был ответ! Во-первых, он говорил, что Вера в курсе заводского житья. А во-вторых, при всей своей внешней пристойности бросал тень на Кашина, как начальника цеха,

— А что там такое? — насторожилась Татьяна Тимофеевна.

«Ага! Невкусно?..» — с чувством торжества подумала Вера и равнодушно добавила:

— Одно спасение, что Димина там. А теперь еще новые заботы — какой-то барабан монтируют…

Она заметила: у Татьяны Тимофеевны забегали глаза, и предложила пройтись по лесу.