Весенние ливни

Комлик снова взглянул на чемодан, но, заметив, что взгляд перехватили, отодвинул чемодан от себя ногой.

— Прошла масленица, преследуют теперь за горючее. А кому охота отвечать?

— Неужто вовсе не гонят?

— Откуда мне знать? Я не слежу,— не тая своей враждебности, буркнул Комлик и вскипел: — Снова допрос? Чего измываетесь? Я, может, не хуже вас, незачем насмешки строить. А захочу выпить — выпью, самогон жевать не нужно. Может, закомандуете еще, чтоб у вас разрешение брал? Не то время, уважаемые!

— Экий ты,— миролюбиво сказал Михал.— Знаешь, небось, как я люблю командовать. Всегда, по-моему, ровней были.

— Вижу я это равенство,— отказался от примирения Комлик.— Нехай даже манна небесная падает, и то один разинет рот так, а другой этак. А у третьего вообще хайло совсем до ушей. Думаешь, поровну ухватят?

Михал встал, оперся локтями на кабину. Но успокаиваясь, бросил через плечо:

— Скажи спасибо, что когда-то воевали вместе. А то заставил бы я тебя, браток, еще раз повторить эту пакость перед рабочими. Посмотрел бы я тогда на тебя!

— Если ты, Иван, от обиды так говоришь,— сказал Димин,— это еще не страшно. А если от души — уже беда.

— Вот именно…— подтвердил Михал.— И коли не одумаешься, честное слово, напрочь порву с тобой. Никакая старая дружба тогда не поможет. Смотри, браток!..

У себя дома Михал застал всю Лёдину бригаду. Из прихожей увидел: в столовой за накрытым по-праздничному столом сидели Прокоп, Кира, Лёдя и ссутулившийся Трохим Дубовик. Сбоку, наблюдая за ними, стояла Арина. Прокоп блистал глазами и, совсем как в цехе, размахивая кулаком, громко и убежденно что-то доказывал. Михала поразили их лица, особенно Кирино — одержимое, будто она готовилась взлететь. Коротко подстриженные волосы у нее растрепались, на смуглых щеках проступил румянец, Даже у неуклюжего, грубоватого Дубовика лицо освещалось мягкой, приветливой ясностью. Лёдя, механически переплетая косу, не сводила с него глаз и задумчиво к отрешенно улыбалась. «Чего это они?» — подумал Михал и направился в ванную, удивляясь, что Арина, слышавшая, как он отпирал дверь, не встретила его.

Вошел он в столовую переодетый, расчесывая гребешком мокрые волосы.

— Добрый вечер,— поздоровался, чувствуя желание пошутить.— Всё заседаем, товарищи? В полном составе, известно.

— Заседаем,— ответил Прокоп, взъерошив волосы.

— Мы, дядька Михал, почин рабочих депо Москва-Сортировочная обсуждаем,— вскочила Кира.— Тоже думаем, как жить и работать дальше…

Она смотрела на Михала, но обращалась ко всем, готовая наброситься на любого, кто возразит ей.

— Вот и Трохим дает слово учиться, хотя у него и так дел по горло.

— Конечно, не столько, как у тебя на всем готовеньком,— похвалился Дубовик.

— Главное, безусловно, чтобы делать все лучше, и завтра лучше, чем сегодня,— сказал Прокоп, игнорируя перепалку.— А ты садись, Кируха, садись, пожалуйста.

— Боже мой! — подавила вздох Арина.

Кира подбежала к ней, поднялась на цыпочки и обвила за шею.

— Посмотрите, как все будет отлично, тетечка!

— Известно, будет,— согласилась Арина и поднесла к глазам уголок платка.

— Не надо, тетечка…

— Я вчера, Ледок, твою бывшую напарницу по подвалу встретила,— неожиданно начала Арина.— Все равно как подменили ее. «Спасибо,— говорит,— всем. Времени будто летом прибыло. А нам, хозяйкам, ох как кстати это. Уроки у детишек и то проверять могу. Мне бы квартиру зараз только…» Говорит, а у самой слезы от радости.

Лёдя не отозвалась и на этот раз. Михал подошел к ней и, сев рядом, обнял спинку стула.

— А ты что молчишь, дочка?

Она будто опомнилась.

— По-моему, тятя, самым трудным для нас будет преодолевать свои слабости…

— Верно! — обрадовалась, как открытию, Кира.— Именно слабости!

— Ну, преодолевайте, преодолевайте,— пошутил Михал и позвал Арину: — Пойдем, мать, про охоту расскажу. Я ведь нынче зайца видел и упустил…

Чтобы не мешать своим присутствием, они пошли в другую комнату и, разговаривая вполголоса, долго еще прислушивались, как спорила и шумела в столовой молодежь. «Да-а, слабости…» — сокрушенно думал Михал, перебирая в памяти события прошедшего дня.

3

— Доченька наша родная!.. Неужто правда? И Димин хвалил? Всех?

— Говорят, хвалил, мать.

— Ай-яй!

— А что тут такого? Одна из самых дружных бригад на заводе. И выступили первыми. Так что гордись!

— Не верится как-то.

— Верится, верится!

— Но в газете других назвали.

— Значит, есть лучше, мать…

Но в этом Михал и сам был не ахти уверен. Присутствовать на заседании парткома, где обсуждался почин комсомольцев, ему не довелось — ездил на новый автозавод, в Жодино, делиться опытом. О том, что говорили и решили на заседании, слышал от других.

— Покажи все-таки газету,— попросил он и, взяв у Арины многотиражку, стал читать передовую.