Вещная жизнь. Материальность позднего социализма

В приведенных и многих других примерах советские чиновники и рядовые граждане не разграничивали материальные и социальные аспекты девиантного поведения подростков. Следуя логике стихийного материализма, они распознавали способность подъездов и других общественных мест сообщать подросткам негативный социальный потенциал – негативный с точки зрения советской власти. Нередко девиантное поведение советских подростков объясняли дурной компанией и своеобразными моральными нормами маргинальных групп. Однако материальная среда подъездов, подвалов и улиц играла не меньшую роль. Стены и темнота подъезда защищали молодежь от взгляда взрослых, отопление не давало замерзнуть, а ступеньки лестниц предоставляли, пусть и тесное, но все же пространство для относительно неподконтрольного общения. Иначе говоря, в подъездах создалась благоприятная среда, где советские подростки могли реализовать себя как независимых социальных акторов.

В работе «Понятие сознания» (The Concept of Mind) Гилберт Райл предположил, что способы мышления, эмоциональные реакции и поведение в определенной мере коррелируют с физическим положением человека в пространстве: «Возможное теоретическое истолкование в духе утверждения „сознание есть место самого себя“ неверно, ибо сознание не является „местом“ даже в метафорическом смысле. Напротив, шахматная доска, сцена, школьная парта, судебная скамья, сиденье водителя грузовика, мастерская и футбольное поле среди прочего являются его местами. Здесь люди трудятся и играют, глупо или разумно»[330]. Советские чиновники и интеллигенция, скорее всего, согласились бы с тезисом Райла в том отношении, что, согласно классовой логике, которой они следовали, подъезд, подвал и улица представали как места, определявшие – а не просто отражавшие – положение человека в обществе и его статус с точки зрения принятых в культуре норм. Вот почему люди стремились очистить переходные пространства советских городов от непрошеных гостей. Последние, лишенные права голоса в культуре, отвечали, используя те единственно доступные им средства, что были у них – буквально – под рукой.

Следы на стенах

Детективный триллер Сергея Ашкенази «Криминальный талант» (Одесская киностудия, 1988) начинается с расследования нескольких преступлений, совершенных молодой женщиной – «лимитчицей», недавно приехавшей в Ленинград. По мере развития сюжета обычное детективное расследование постепенно перерастает в анализ бытовых условий, в которых приходится жить молодым неквалифицированным рабочим-мигрантам в огромном советском городе. В «Криминальном таланте» советский кинематограф заново открыл маргинальные городские пространства, населенные эксплуатируемыми людьми без права голоса. Вслед за главным героем, следователем ленинградской прокуратуры, камера проникает в темные, неуютные закоулки, разбивающие чаяния, надежды и мечты своих новых обитателей. Последние оказываются не в состоянии преобразовать эти пространства, отчуждающие их от социалистического общества, или хотя бы вступить с ними в спор; единственное, как они могут воздействовать на городскую среду, это оставлять следы: граффити на улицах и плакаты на стенах заводского общежития (ил. 4.2).

Ил. 4.2. Граффити на задворках Ленинграда. Кадр из фильма «Криминальный талант» (1988).

«Криминальный талант» отразил гуманистический импульс перестроечного кинематографа – стремление понять, как широкие слои советского общества утратили право голоса и превратились в маргинальные группы. Именно в этом главное отличие фильма от одноименной повести Станислава Родионова 1979 года, где ничего не сказано о социальных факторах, обуславливавших положение главной героини в позднесоциалистической городской жизни[331]. Тот же гуманистический посыл – дать голос маргинальным группам обитателей города – прослеживается в «Подъезде» Васильевой, знаменитом документальном фильме Юриса Подниекса «Легко ли быть молодым?» (Vai viegli būt jaunam?, 1986) и передаче «12 этаж», одном из наиболее примечательных проектов телевидения эпохи перестройки. Ток-шоу «12 этаж» шло в 1986–1987 годах и строилось как диалог между комсомольскими руководителями и государственными чиновниками, с одной стороны, и подростками – с другой. Последних снимали на лестничной клетке, намекая, что это излюбленное место сборищ советской молодежи. Телекритик Сергей Муратов называл «12 этаж» одной из ключевых вех в истории советского телевидения и особенно подчеркивал, что подъезд стал катализатором социальных конфликтов, вскрытых программой: «„Подъезд“, группа подростков, с черного входа пробравшихся в один из московских „домов культуры“ (куда их раньше не пускали), вел себя вызывающе, лез на рожон и забрасывал резкими вопросами приглашенных на передачу чиновников, отвечавших будто по бумажке. „Подъезд“ быстро взял ход передачи в свои руки»[332].