Вещное право

Договор доверительного управления, предусмотренный гл. 53 ГК РФ, не имеет ничего общего с институтом «доверительной собственности» (траста, от англ, trust – доверие), который в начале 90-х гг. прошлого века отечественные реформаторы попытались «внедрить» в российское гражданское законодательство под влиянием чуждых ему англо-американских подходов[227]. При доверительном управлении управляющий использует чужое имущество от собственного имени (указывая при этом, что он действует именно в качестве доверительного управляющего, а не собственника (п. 3 ст. 1012 ГК РФ)), но в чужих интересах и ни в коей мере не становясь его собственником (п. 4 ст. 209 и абз. 2 п. 1 ст. 1012 ГК РФ). Речь, следовательно, идет об одном из способов осуществления права собственности путем заключения договора, порождающего обязательственные отношения. Поэтому в российском гражданском праве доверительное управление является институтом обязательственного, а не вещного права[228] (кстати, прямо задуманным его разработчиками во главе с В.А. Дозорцевым в качестве своеобразного «противовеса» классическому трасту[229], о котором большинство отечественных энтузиастов последнего обычно имеют весьма смутное представление).

В отличие от этого в трасте управляющий (trustee) выступает в имущественном обороте в роли формального («номинального») «собственника по общему праву» (legal owner), действующего в качестве «агента» (agency) выгодоприобретателя-бенефициара (beneficiary). Последний же считается «материальным», или «бенефициарным», собственником (beneficial owner), но не по «общему праву», а по «праву справедливости» (equitable owner), т. е. уже в иной правовой системе. Таким же equitable owner считается и учредитель траста (settlor, или trustor), если он не совпадает с выгодоприобретателем. Поэтому классический траст в целом является институтом «права справедливости» (law of equity), в рамках которого он возник и вне которого не может функционировать.

Каждого из участников отношений траста можно в известном смысле считать «собственником», хотя фактически за учредителем траста остается лишь право на его изменение или отмену; за управляющим признается основное право – управления и распоряжения переданным в траст имуществом, включая возможность его отчуждения; бенефициар же получает «право пользования», фактически сводящееся к праву на получение доходов от управления таким имуществом. Поскольку и trustee, и выгодоприобретатель считаются «собственниками» переданного в траст имущества (первый – legal owner с точки зрения common law, а второй – beneficial owner no law of equity), траст нередко называют «расщепленной», или «разделенной», собственностью. При этом не учитывается, что в англо-американском праве не только отсутствует единое право собственности (как абсолютное вещное право), но правомочия управляющего и выгодоприобретателя (а также учредителя траста) находятся в «разных плоскостях» – в common law и в law of equity, что немыслимо в европейском континентальном праве.

Связь между этими двумя правовыми системами в трасте обеспечивается возложением на управляющего как «собственника по общему праву» особых обязанностей перед другими участниками траста – выгодоприобретателем и (или) учредителем, являющимися «собственниками по праву справедливости». Эти обязанности trustee сводятся к необходимости заботливого использования и охраны переданного в траст имущества и передаче полученных доходов бенефициару[230]. Такая ситуация в свою очередь становится основой появления особых, доверительных отношений между управляющим и выгодоприобретателем (а также учредителем траста), позволяя в целом весьма условно характеризовать эти отношения как «доверительную собственность».

При этом следует иметь в виду, что учредитель траста одновременно может быть выгодоприобретателем (бенефициаром) и может объявить себя управляющим в пользу иного лица. Вполне возможен траст с участием нескольких управляющих (trustees) и (или) нескольких выгодоприобретателей. Траст может быть учрежден односторонней сделкой учредителя (<declaration of trust), в том числе его особым распоряжением на случай смерти (will) в пользу будущих наследников (и в ущерб кредиторам), договором с управляющим (appointment of trustees), а также возникнуть в силу указаний закона или судебного решения.