Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

- Кто его знает, - пожал Жорка плечами, - мало, что ли беспризорников?

Я с ним согласился, к нам постоянно приходили и уходили новенькие. Поживут, потом отправляют в другие дома, или оставляют. Я не вдавался в эти дела.

- Всё равно я хочу заглянуть домой, - решил я.

- Заглядывай, - согласился брат, - приедем ночью, можешь сбегать, если не боишься. Утром заеду за тобой, там договоримся. Ты стал самостоятельным, брат, не боюсь, что потеряешься, - ответил он на невысказанный вопрос.

Поезд оказался транзитным, потому для нас был не самым удобным. Выехали засветло, потом легли спать, а часа в три ночи нас разбудили, предупредив, что скоро нам выходить, а стоянка пять минут.

Неприятно вставать с тёплой постели ночью, и выходить в зябкую свежесть, на безлюдный. освещённый неяркими лампами перрон. Особенно, с голыми ногами и руками.

Передёрнув плечами, я поудобней устроил рюкзак за спиной и пошёл следом за Жоркой. Одно было хорошо: за нами приехала машина. Немного поспорив, всё же отвезли меня к родному детдому.

- Совсем ты, Сашка, от рук отбился! – с досадой сказал Жорка, выходя из машины вслед за мной, - Ну, вот куда ты собрался? – показал он на мрачное здание без единого огонька в тёмных окнах, - Подождать тебя? – я упрямо мотнул головой.

- Ну и оставайся! – рассердился брат, - Учти, если тебя утром здесь не будет в девять, искать не буду!

- Почему в девять? – спросил я, - Похороны, обычно, часа в два?

- Думаешь, кроме тебя у нас нет никаких забот? Я бы вообще за тобой не заезжал, да не найдёшь нас.

- Могу прямо на кладбище прийти…

- Да ну тебя! – рассердился Жорка, - Всё, поехали! – сказал он водителю, забравшись в машину.

Через минуту я остался один. Немного постояв на месте, чтобы глаза привыкли к темноте, я быстро двинулся к знакомому лазу в ограде. На этот раз даже не пролез, а как будто прошёл сквозь небольшую дырку в ограде. Подойдя к дому с той стороны, где находилась наша спальня, я пригляделся и увидел, что окно приоткрыто. Совсем замечательно! Достав из рюкзака кошачьи когти, я легко взобрался на свой этаж, пролез в окно, распластавшись по подоконнику. Потом осторожно ступил на пол, стараясь не брякнуть железом.

В комнате спали ребята. Не знаю, мои друзья, или чужие, было темно, даже ночник не горел.

Отстегнув когти, я убрал их в рюкзак, вместе с обувью. Осторожно, на цыпочках, прошёл вдоль рядов кроватей, надеясь найти свободную. Если ничего не изменилось, должен дежурный бдить. Наверняка бессовестно дрыхнет!

Найдя всё-таки свободную кровать, я разделся и по-хозяйски улёгся под одеяло, сладко зевнул и спокойно заснул, будто вернулся домой.

Утром я проснулся, как и планировал, раньше всех, даже дежурный тихо сопел у двери, на банкетке.

Быстро одевшись, заправил кровать, огляделся в уже светлой спальне.

Когда я уходил из части, мне выдали военную форму. Форма у ребят была трёх видов: камуфляжная, с короткими и длинными штанами и рукавами, белая, парадная, и чёрная, для построений и маршировки.

Сейчас я был в чёрных шортах, рубашке и берете. Почему берет, а не пилотка? У берета есть резинка, если её закрепить под подбородком, то можно не опасаться, что она свалится с головы при драке или беге с препятствиями.

Артёмку я нашёл быстро, по фотографии на тумбочке.

По той самой фотографии, которую я ему подарил, где мы с Лиской.

Забыв о своём страшном лице, я присел на краешек кровати и осторожно погладил мальчика по голове. Артёмка пошевелился и неохотно открыл сонные глаза. Через мгновенье глаза прояснились и губы растянулись в счастливой улыбке:

- Саша! – прошептал он, - Я знал, что ты придёшь! – потянулся Артёмка ко мне худенькими ручками.

Я завернул его в одеяло и посадил к себе на колени. Мальчик прильнул ко мне худеньким тельцем, замер, тихонько дыша мне в ухо.

- Эй! – услышал я окрик, и меня схватили за плечо, - Оставь моего брата!

Оглянувшись, я увидел Серёжку.

- Ты кто? – спросил Серёжка, содрогнувшись от моего вида.

- Ты что, Серёжа? – удивился Артёмка, - Сашу не узнал?

- Саша?! – удивился Серёжка, - Ты как здесь?

- Привет, Серёжка! – раздвинул я губы, - Здесь я по неприятному делу. На похороны приехал.

- Опять?! – Серёжка сел на койку, напротив нас. – Кто на этот раз?

- Мама, - коротко ответил я. Серёжка промолчал. Что он мог сказать? Дети ещё не могут нести всякую чушь, типа того, что они сочувствуют твоему горю. Если сочувствуют, то это и так, без слов видно.

- А вы, почему не на даче? – спросил я у счастливой Артёмкиной мордашки.

- Артёмка заболел, - обречённо ответил Серёжка, - пришлось сюда привезти.

- Тогда, почему не в больнице? – нахмурился я. Брат махнул рукой:

- Лежали уже в больнице, пришлось ещё операцию делать. Сейчас температура спала, уколы ставить не надо, нас и выписали.