Весна

Что за необычный поезд вышел из Бойчиновцев и плывет по желтому кукурузному морю к Мырчеву? Впереди, мерно постукивая, катится открытая платформа. На ней установлена запыленная горная пушка, чье дуло, точно огромное темное око, оглядывает даль. Около орудия — два пулемета. Паровоз, пыхтя, сердито и нетерпеливо толкает платформу вперед и тащит за собой товарный вагон, битком набитый вооруженными людьми. Состав везет повстанческий отряд попа Андрея и Кирилла Митева. Эти люди, обросшие бородами, с обветренными лицами, кто в кепках, кто в папахах, с готовыми к бою винтовками на коленях, эти люди — бойцы-повстанцы. Они едут на штурм Ломской казармы. Весь день вели они неравный бой с многочисленным неприятелем, засевшим в Бойчиновцах. Отчаянно бились до тех пор, пока наконец не принудили солдат Шуменского батальона скинуть рубашки да поднять их вверх вместо белого флага. Что за молодец Христо Михайлов! Все знали, что он настоящий коммунист, но никто не подозревал в нем заправского артиллериста. Как наставил он эту берковицкую пушку, да как начал палить — любо-дорого! Солдаты поливали повстанцев огнем четырех пушек и восьми пулеметов, но Христо с такой точностью посылал снаряды по всем огневым точкам, что вскоре заставил их замолчать. Отовсюду то и дело слышались одобрительные возгласы:

— Так их, Христо!

— Крепче бей, товарищ Михайлов!

— Долго не продержатся!

Окрыленные, под несмолкающее ура, понеслись цепи повстанцев в атаку. Впереди, в самых первых рядах атакующих, развевалась ряса медковского попа. Ветер трепал его длинную бороду, глаза попа Андрея метали молнии. Грозно сверкала сабля, которой ои размахивал высоко над головой, увлекая за собой всех криком «ура-а-а!», вылетавшим из охрипшей глотки.

Шуменский батальон сдался, но его командир успел улизнуть. Удрал, словно заяц, исчез в кукурузе. Три орудия, четыре пулемета и свыше трехсот винтовок перешли в руки революционеров.

И вот теперь поп Андрей, усталый, еще опаленный жарким вихрем боя, сидит на открытой платформе, свесив ноги. Едет на север.

Ему придали двадцать человек из славной Лопушанской дружины. Ничего, что так мало. С такими людьми и в огонь не страшно броситься. Бойцы Георгия Димитрова — настоящие львы.

Поезд долго пыхтел, пробираясь через поля пожелтевшей, неубранной кукурузы, и наконец остановился в Долно Церовене. Из аппаратной выскочил дежурный с красной повязкой на рукаве. Поп встал.

— Куда следуете, товарищи? — спросил дежурный.

— На свадьбу в Лом, — процедил поп Андрей сквозь зубы.

— Жизнь надоела, что ли?

— Эт-то почему? — смерил его поп взглядом.

— Потому что Лом пал.

— То есть как это пал? — вскричал долгополый командир повстанцев.

— Сдали Лом. Сегодня, пока у вас там шла перестрелка под Бойчиновцами, со стороны Дуная тоже загрохотали пушки. В ломском порту высадилась артиллерия из Видина. Правительственные войска вынудили восставших оставить город. Оттуда вернулись наши церовенские коммунисты. Страшные вещи рассказывают. Ломские палачи неистовствуют. Чинят расправу на месте, без суда и следствия. На улицах Лома, в Моминброде и Дылгошевцах рвутся снаряды. Целые кварталы в огне.

— А повстанцы где же? — заорал поп Андрей.

— В кукурузных полях. Попрятались. Что еще оставалось?

Поп Андрей оглянулся — из прицепленного сзади вагона повыскакивали лопушанцы. Стояли и слушали словно в воду опущенные. Где-то далеко в тронутой осенним пеплом равнине раздавались глухие орудийные раскаты. Их грохот проносился над полями и затихал за вершинами Вереницы. Властно и ободряюще прозвучали слова попа.

— Выше голову, товарищи! Лишь только юнаки-повстанцы заслышат голос нашей пушки, они подымутся и вновь вернутся в наши ряды. Ну-ка, малый, пропусти наш состав. — И, устремив вперед орлиный взгляд, приказал машинисту: «На кровавых ломских палачей — ходу!»

В лесистом гайдуцком логу у села Брусарцы грозная попадья отца Андрея снова заговорила. На опушке, где когда-то был монастырь, собрались повстанческие командиры. Вихрь боя вновь воспламенил сердца лопушанцев. И когда конники Кабзы ударили по правому флангу врангелевцев и лавиной пронеслись через село Киселево, поп Андрей выхватил из ножен свою саблю, заорал во всю мочь и опять увлек за собой всех пеших бойцов. Завидев обнаженные кавалерийские клинки, наемные бандиты пустились наутек, волоча за собой орудия, пулеметы, и вскоре сгинули в бескрайней Ломской равнине.

Но тут из Бойчиновцев прискакал запыхавшийся нарочный с приказом: попу Андрею немедля покинуть Брусарский фронт и вернуться с орудием назад, так как со стороны Врацы наступают большие силы противника.

— Еду! — вскричал поп. — А вы, ребята, крепче держитесь, покуда я вернусь! До свиданья!