Весна

Овцы кинулись в лесок и зашуршали ветвями, а чабан подошел ко мне, протянул руку. Огромный пес, который по-хозяйски разлегся на сухой, согретой солнцем траве и дремал, открыл один глаз, небрежно глянул на меня, успокоенно моргнул и снова закрыл его. Я пожал протянутую руку.

— Добро пожаловать, сынок! Ты что, струхнул? Признайся.

— Боюсь, когда собаки не лают, потому что они кидаются неожиданно.

— Мой Страшила идет открыто навстречу врагу. Он не боится никого на свете и никогда не нападает сзади. Это не пес, а сущий лев. Но сердце у него доброе. Как он любит ягнят и детей! Прямо дрожит над ними. Садись на мой плащ!

— Как живешь, дедушка Жото? Возьми-ка папироску. — Я протянул ему кисет.

— Табаком не балуюсь. Он мне глаза жжет. Говорили мне, что ты собираешь в наших краях разных там букашек и мушек да целебные травы. Зачем ты их собираешь? Уже две недели, как я тебя ищу, расспросить хочу, куда ты пропал. Прежде-то, как жив еще был мой конь, заезжал я в город, там мы с тобой виделись. Много у вас там в стеклянных шкафах всяких букашек, на булавки наколотых. Охота мне поехать да поглядеть змей в банках и разных лесных зверей, да уж невмоготу мне. Износились, сынок, мои ноженьки. Не хотят они больше таскать дедушку Жото. Подавай им машину. А я вот никак не решу, из какого государства ее выписать.

— Так у тебя ведь конь был?

— Был. И нет его. От страха помер.

— Как это от страха?

— Да уж давно дело было. Видишь, в каком месте я гнездо себе свил — здесь волчья тропа пролегает, а я поставил тут свою кошару, словно корчмарь на караванном пути. Большая забота у меня с этой волчьей тропой… Да разве ты не помнишь моего коня? Прыгал он что твой усач. С ним птиц можно было на лету ловить. С самой весны до глубокой осени, пока не начнет падать снег, он, бывало, пасется наверху на горных полянах, носится среди белых фиалок. Тех самых, что цветут только на Любаше. Целые поля белых фиалок. Конь у меня был молодой, буйный. Все глаза косил туда, вниз, где ходят в ярме деревенские тощие кобылки. Поэтому, когда я ездил из кошары в Радуй, у него вырастали крылья. Однажды зимой в наших краях появился волк-одиночка. Не буду тебе рассказывать, сколько бед он натворил: овец зарезал без счету и даже двум волам брюхо вспорол. Это был страшный зверь: другие волки, когда задерут овцу, не могут ее унести, волокут по снегу. А этот — вскинет ее себе на спину, и поминай как звали! Так вот, дело было к вечеру. На дворе холодно. Я отправился в Радуй. Волк подстерегал меня у мосточка через Росинку. Я задумался и не заметил его. Вдруг, когда мы приблизились к мосту, конь мой вздыбился и чуть-чуть не сбросил меня наземь. Я поглядел и что же увидел, как ты думаешь? Впереди два глаза, брат, горящие как угли. По ту сторону моста сидел на корточках громадный зверь, будто примерз, и глядел не на коня, а прямо мне в глаза, потому что чуял, кто его главный враг. Кровь застыла у меня в жилах. А в голове быстро завертелось: если я поверну назад, он меня настигнет в три прыжка, если брошусь вниз по реке — мне из ивняка живым не вылезти. И я решил идти прямо на волка, будь что будет! Конь у меня был послушный. Я крепко стиснул поводья и пришпорил его. Он снова вздыбился. Я только крикнул: «Гей!» — и мой сильный конь навалился прямо на зверя. Я услышал, как хрустнул конский хребет. Это продолжалось всего миг, и я не успел даже заметить, каким образом волк оказался справа, у дуплистого пня вербы. Конь понес. Не знаю, как я удержался в седле. Через село я пролетел словно угорелый. А когда я добрался до дома и остановился перед конюшней, конь тряхнул головой и обернулся, чтобы посмотреть, не идет ли зверь следом. И лишь когда понял, что его нет, весь поник. Он вспотел, тяжело дышал и дрожал, да так, что вздрагивала грива. Обо мне уж и не спрашивай. После этого конь заболел, как видно, от усталости и страха, а может, его загубило то, что у него хрустнул хребет, кто знает! Так или иначе, пропал мой славный конь, перестал есть и в какие-нибудь три дня сгорел. Я зарыл его в песке подле Росинки. Не хватило у меня духа содрать с него кожу. Пока я его хоронил, пес стоял понурый на берегу и глядел на меня по-человечьи. Были они с конем большие друзья. Очень один другого любил. Эй, Страшила, поверни-ка овец, вишь, они опять залезли в терновник!

Пес поднялся. Ростом он оказался с хорошего осла. Это была овчарка с шерстью, отливавшей медью, и с длинным хвостом, который волочился по траве. На нем был железный ошейник с острыми шипами. Большие умные глаза блестели. Собака побежала к лесочку и вскоре собрала отару.