Весна

Он готов был поклясться чем угодно, что переживает эти страшные события уже не первый десяток раз и что угодно готов был отдать, чтобы начисто забыть их и никогда больше не вспоминать. Это было жуткое, непонятное, нелогичное, совершенно отвратительное дежа-вю. И главное, он абсолютно точно знал когда, где и при каких обстоятельствах все это произошло, но странным было не это, странным было то, что повториться эти события просто не могли, это было невозможно, это был нонсенс. Впрочем, странным ему это не казалось, для того чтобы оценить события и посчитать их странными необходимо мыслить. Он же в те мгновения мыслить был неспособен, каждая его нервная клетка была исполнена животным страхом и паническим ужасом. Он просто шел на поводу у развивающихся событий, не пытаясь их понять или объяснить, а только лишь эмоционально переживая, в который уже раз. Вот он входит в свою лабораторию. Она погружена в полумрак и освещается только мониторами компьютеров и слабым сиянием работающих светодиодов. Где-то там, в хитросплетении проводов, схем и электронных приборов работает Лурдес. Она слышит звук открывшейся двери, узнает его шаги и появляется на виду, чтобы его приветствовать. Темноволосая, молодая, чертовски привлекательная испанка в белом халате и смешных желтых защитных очках с паяльником в руке, она выбирается из электронных дебрей, и ее смуглое лицо озаряется лучезарной белозубой улыбкой. В этот момент он уже отчетливо себе представляет, что произойдет через мгновение, но никак не пытается изменить ход событий, подсознательно он понимает, что это невозможно. Но почему? Ведь он знает, что сейчас произойдет нечто ужасное, и не хочет, чтобы это произошло. Почему же он ничего не предпринимает? Почему он просто, как всегда, с ней здоровается и продолжает наблюдать эту жуткую драму? «Доброе утро, профессор!» – звучит ее приятный голос с легким акцентом, – «Идите скорее сюда, я обнаружила нечто…» И тут происходит то, чего он ждал и боялся сейчас, но никак не мог предвидеть, тогда, когда видел все это в первый раз. Между одной из монтажных плат ближайшего прибора и правой рукой Лурдес возникает мощнейший дуговой разряд. Время замедлилось. Словно живая, серая копошащаяся мгла в углах лаборатории отступает, помещение заливается ослепительным светом. Кажется, из-за вспышки он на время утратил зрение. Он уже знал, что случилось и что будет дальше. Но пока, он был слеп, обескуражен и стоял неподвижно. Кажется тогда, когда он переживал это в первый раз, дикий непостижимый страх возник в его сердце только в эти секунды. Он ничего не понимал и не анализировал, им владел страх. Через несколько мгновений тьма вновь сменилась полумраком и черные, обгоревшие останки Лурдес рухнули на резиновый пол лаборатории. Он бросился к ней. Его мозг взорвался потоком бессвязных обрывков мыслей. Он попытался схватить ее за плечи, но обжег руки. «Девятнадцать… Ей всего девятнадцать!!!» «В этом приборе не больше шести вольт, такой пробой невозможен!» «Какой же я был дурак, когда дал ей ключ от лаборатории!»

– Лурдес!!! – истошно закричал он, каким-то совершенно чужим голосом и бросился бежать прочь.

Тогда он бежал по стерильным, ярко освещенным коридорам института, еще не понимая, от кого или от чего он бежит и куда. Сейчас же он понимал это четко. Совсем близко за его спиной возникли бесформенные отвратительные чудовища и устремились вслед за ним. Тогда их не было. Теперь, он даже знал их имена. Страх… Одиночество… Боль… Их было много, и он знал, что не в силах скрыться от них. А мысли продолжали рождаться и вновь исчезать. «Моя гордость!..» «Моя надежда!..» «Смысл моей жизни!..» «Но у меня ведь осталась София». «Да что от нее толку!..» «Моя первая и единственная любовь!..» «Все пропало!..» «Для чего теперь жить?!» Он бежал очень долго, подгоняемый чудовищами и обуреваемый ужасом, пока не сорвался в пропасть…

Наверное, если бы в его истощенном теле еще оставались силы, он бы вскочил и закричал. Но сил хватило только на сдавленный стон и судорожное движение ног. Так профессор Дайкенхоф просыпался практически каждое утро, или вечер, он уже полностью лишился чувства времени, за исключением тех дней, когда находился в наркотическом забытьи. Один и тот же кошмар мучил его на протяжении последних нескольких месяцев, становясь все более навязчивым. Он взял с прикроватного столика початую бутылку пива и сделал несколько жадных глотков. Алкоголь немного облегчал его страдания, но только героин мог, на несколько часов, избавить от них полностью. Он еще не стал систематическим наркоманом, но совершенно точно уже превратился в хронического алкоголика. Он отставил бутылку, достал сигарету, закурил и вновь повалился на кровать. Его глаза устремились к аптечке, где хранились шприцы и несколько граммов белого порошка. Нет! Сегодня ученый совет, нужно быть в своем уме. В своем уме? Пожалуй, он уже забыл, что значит быть в своем уме!