Весна безумия

— У Янчика куча спреев от насекомых в рюкзаке, надо было тебя побрызгать, — Инга тоже встала, голос раздавался надо мной.

— Сейчас дам, но рюкзак в номере, — продирая глаза, тоже приподнялась я. Тим подал мне руку и потянул на себя.

Закинув пенки в машину, мы поднялись к номеру. И, стоя треугольником, переводили взгляды друга на друга. Первой не выдержала нашу игру в гляделки Инга:

— И? Кто закрывал дверь?

— Я, — и тут до меня дошло, чего мы ждали друг от друга. Ключ я благополучно оставила в номере, захлопнув дверь. — Блин, я ключ оставила внутри.

— Я могу влезть через окно, — предложил Тим.

— Не надо! — остановила его я. — Третий этаж, и вдруг оно заперто. Постучим, папа откроет.

Но, сколько мы ни стучали, дверь нам никто не открыл, папа, видимо, крепко уснул.

— На ресепшене пошли спросим, может, запасной есть.

Но самого администратора внизу не оказалось, нашли мы его спящим в маленькой комнатке на раскладушке, за стойкой информации. Но будить не стали.

— Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, — хмыкнула Инга, перебирая ключи от номеров. Запасных не было.

— Может, всё-таки в окно? — не унимался Тим.

— Не надо в окно! — одновременно проговорили мы с Ингой.

— У меня же есть ключи от машины, и диванчик в холле, так что не пропадём, — бодрилась я.

— В машине и палатка есть, — Тим фонтанировал идеями.

— А ещё уже почти час ночи! — зевнула Инга.

В итоге мы пошли спать в машину. Вот папа завтра удивится, когда проснётся. Посмотрели, называется, на звёзды. Я на всякий случай оставила записку на стойке администратора, чтобы предупредили папу, что мы спим в машине.

Он подкалывал нас потом до самого Алтая:

— Как белым людям организовал номер, мягкие кровати, душ перед полевыми условиями. А им, видите ли, погулять захотелось.

[1] Думер(сленг.) -- тот, кто родился с 1993 по 1999 год, представитель «по-настоящему потерянного поколения» Апатичный, депрессивный, склонный к саморазрушению, антисоциальный человек. Так же существуют глумер (просто грустный человек) и блумер (излишне жизнерадостный)

[2] Блумер(сленг.) -- Это оптимистичные миллениалы, которые видят хорошее там, где его нет

Глава 65. В чём измеряется любовь

Последний раз перед подъёмом в горы, мы заночевали в туристическом кампусе рядом с какой-то деревушкой уже в горном массиве. Людей на праздники в горах было немерено, но нам предстоял путь по собственному маршруту. На парковке кампуса оставили машину, и папа на всякий случай предупредил, что мы вернёмся через пять-шесть дней, передал администрации наши маршруты.

А с раннего утра, позавтракав, мы отправились в путь. Хоть шли и по лесу, но постоянно поднимались. И на энтузиазме топали бодро, весело. Первым шёл папа, за ним Инга, потом я, и замыкал нашу колонну Тим. Но когда с тропки пришлось свернуть, наше движение замедлилось. Тропы не было, пришлось перелезать через упавшие деревья, обходить ветки и кусты, и всё время подниматься.

Пахло лесом, земля была ещё мягкая, сырая, грязь прилипала к высоким ботинкам. Идти стало тяжеловато. Но зато кругом стоял запах весны, пробудившейся весны, в верхушках деревьев путались лучи солнца, пели птицы, а воздух был густой, чистый до головокружения и такой вкусный, что хотелось дышать полной грудью. Но стоило мне зазеваться, прикрыв глаза и наслаждаясь запахом леса, как я, чуть оступившись, тут же лицом впечаталась в паутину и на несколько секунд даже встретилась с тремя парами глаз её мохнатого хозяина.

Он подмигнул мне и полез по носу на лоб, щекоча своими лапами переносицу, а я от ужаса даже дар речи потеряла, но замерла как вкопанная, и на меня чуть не налетел Тим:

— Ты чего?

— А! У! К! — дёргалась я в припадке, стряхивая с головы это чудовище.

Со стороны, наверное, это походило на танец сумасшедшего шамана, потому что Тим расхохотался, стряхнул паука с моей головы. На земле тот уже не казался таким огромным, быстро побежал по своим делам. Я выдохнула, отлепила от лица остатки паутины, посмотрела на улыбающегося Тима:

— Спасибо! Я вообще не боюсь пауков, а тут прям по лицу! Фу!

— Заметно, что не боишься! — хмыкнул он и поторопил меня. — Ускоряйся, а то отстанем.

Мы поспешили за Ингой с папой.

— Знаешь, за что я тебя люблю? — вскоре снова подал голос Тим.

— Нет, — чуть обернулась я и улыбнулась.

— За то, что ты не раздавила того паука!

Я рассмеялась:

— А если бы раздавила, разлюбил бы?!

— Задумался бы о правильности своего выбора, — тоже со смехом ответил Тим.

А я даже остановилась, обернулась и посмотрела ему в лицо, он улыбался.

— Ты это сейчас серьёзно?! Бросил бы меня, если бы я раздавила паучка?

— Ты иди. Не волнуйся, не бросил бы, — хмыкнул он и кивнул на удаляющуюся спину Инги. И когда я вновь пошла, заговорил: — Просто это естественная реакция на всяких насекомых, их хочется прибить, особенно когда они так пугают. А ты его проводила с дороги и только потом пошла, чтобы не наступить. Это было мило.

— Может, я испугалась, что он ядовитый, — хмыкнула я.

— Ты бы тогда орала так же, когда он тебе на лицо прыгнул, — рассмеялся Тим.