Весна с детективом

Олеся тут же узнала голос, повернулась и увидела друга Максима – Славу Жилкина, служившего в том же отряде, что и брат. Славка, зажав перебинтованную руку, согнулся пополам:

– Больно же! Уж и пошутить нельзя с тобой, что за выкрутасы…

– Ой, Слав, ну, прости… я же не знала, что это ты. А с рукой что?

– Кот разодрал сегодня, – пожаловался Жилкин, выпрямляясь. – Такой же буйный, как ты!

– Ты его тоже напугать решил? – вмешалась Алена.

– Нет, у него без причины крышу сорвало. Вот, в больничку ходил, уколы делал.

– Так ты что же – в командировку не едешь? – спросила Олеся.

Славка махнул рукой:

– Да какое там… это ж укус, хоть и глубокий. Не дали мне больничный наши живодеры. Через час выдвигаемся, я на базу шел, вещи там уже, а тут смотрю – вы.

– А если бы Олеська сильнее испугалась, могла тебе и плечо вывихнуть, – рассмеялась Алена, поправляя белокурую челку.

– И вот тогда я бы точно никуда не поехал. Может, повторим? – подмигнул Жилкин.

– Ой, иди уже! Мы из-за тебя половину обеда прогуляли, – отмахнулась Олеся. – Максиму не рассказывай только.

– Буду я позориться! – фыркнул он. – Ладно, девчонки, вернемся из области – приглашу вас в ресторан. – Пообещав это, Жилкин быстро чмокнул в щеки Олесю и Алену и бегом понесся в сторону базы СОБРа.

– Как он служит, если хромает до сих пор? – проводив его взглядом, пробормотала Олеся.

– Ну, как-то служит, раз не комиссовали, – отозвалась Алена. – Идем быстрее, времени минимум, а у меня свидетель вызван на два тридцать.

В квартире пахло сгоревшей картошкой, это Олеся поняла еще на лестничной площадке. Наверняка отец пытался приготовить ужин и отвлекся.

«Слава богу, плита электрическая», – подумала она, отпирая дверь и сразу окунаясь в облака дыма, валившего из кухни.

– Папа! – крикнула она, быстро сбрасывая сапоги и направляясь в кухню, чтобы открыть окно. – Папа, у тебя тут…

Иван Валерьевич выкатился из своей комнаты и покаянно опустил голову:

– Ох, прости, Лиська, забыл совсем… надо же, даже не учуял…

Олеся скинула с плиты сковороду с намертво приставшими ко дну угольками, открыла настежь окно и включила вытяжку.

– Папуля, ну мы ведь договаривались… если ты что-то готовишь, то от плиты не отходи, а? – попросила она, присев на корточки у инвалидной коляски. – Вот счастье, что у нас электрическая плита, я хоть не волнуюсь, что ты газом надышишься.

– Сковороду спалил, старый черт… – сокрушался отец. – И ты без ужина осталась…

– Ничего, сейчас что-нибудь быстренько сообразим. Главное, что все живы.

– Максим в командировку уехал, – поморщившись, напомнил отец, не любивший разговоров о смерти, если кого-то не было дома.

– Ну что он – в первый раз уезжает? Это ж в район, а не в «горячую точку», – возразила Олеся, исследовавшая морозильную камеру на предмет чего-то быстрого в приготовлении – есть хотелось ужасно, а сил долго стоять у плиты не было совсем. На столе в комнате ее ждал почти законченный перевод статьи, сдать которую нужно было еще вчера.

– Всякое может случиться, такая у него работа.

– Папа!

– Ну что – папа? Он же не солист ансамбля песни и пляски.

– Так надо было нас в детстве в музыкальную школу отдавать, а не в секцию карате, – усмехнулась Олеся, обнаружившая упаковку слоеного теста, а в холодильнике – ветчину, оливки и сыр. – Сейчас пирог быстренько поставлю, через часок и поедим. Переоденусь только.

– Ты скажи мне, что и как порезать, я сам, – засуетился отец, испытывавший вину за испорченный ужин. – А ты переодевайся и приляг минут на пятнадцать.

Олеся с благодарностью посмотрела на отца, чмокнула его в щеку и, аккуратно обогнув коляску, ушла к себе.

Методике быстрого расслабления она научилась еще в секции у сэнсэя и теперь была ему за это благодарна – всего за пятнадцать минут организм приходил в норму, улучшалось самочувствие, а голова начинала заново соображать.

Через час они с отцом сидели за столом, ели пирог и смотрели вечерний выпуск местных новостей. Увидев в кадре очертания знакомого дома и двора, Олеся поморщилась:

– Ну, ты смотри, уже пронюхали…

– О чем? – Иван Валерьевич развернулся к телевизору.

– Об убийстве антиквара Канунникова, – не очень охотно произнесла она, понимая, что сейчас придется обсуждать с отцом детали.

– Тебе в производство, что ли, отдали? – удивленно спросил Иван Валерьевич.

Олеся даже обиделась, уловив в его вопросе недоверие.

– А чем я хуже остальных? К тому же на труп сама выезжала, да и похожее дело у меня – в области, старик, помнишь? И вот знаешь, папа, о чем я думаю… работали одни и те же люди. Способ убийства, схожесть занятий убитых… а главное – след обуви.

Тридцать девятый размер.

Олеся встала и принялась наливать чай. Иван Валерьевич помолчал минуту, а потом спросил:

– А способ убийства?

– Свернута шея. Знаешь, таким специфическим движением рук. – И она, совсем как ночью в квартире убитого антиквара, изобразила жест, которым преступник расправился с жертвой. – Понимаешь?

– Чтобы так убить, нужно это уметь. Залетная шпана бы нож использовала, удавку, огнестрельное что-то, в конце концов, – заметил отец, принимая из ее рук чашку.