Весна священная

смело бросала вызов веймарскому обществу того времени. В рабочем кабинете я увидел, что Гёте писал обычно, стоя перед конторкой — как Гюго, как Хемингуэй («Не сравнивай, ради бога!» — воскликнул Ганс...). И под конец — иначе, разумеется, не могло быть! — мы постояли немного в простой, почти бедной комнате, где было сказано «Mehr Licht...»1 Когда вышли, я спросил Рыжего Ганса, где находится здание Баухауза1 2, построенное Анри Ван де Вельде3. (Я собирался стать архитектором, и мне хотелось видеть место, где вместе работали Вальтер Гропиус4 5, Пауль Клее3, Кандинский 6, Моголь-Надь7 и многие другие...) «Не знаю,— отвечал Ганс.— Мастерские перевели в Дессау».— «И что же?» Он взглянул на меня сердито: «Не задавай дурацких вопросов». Ганс был прав. Я спросил нарочно, я прекрасно знал, что знаменитый Баухауз разогнали... Молча дошли мы до дома Шиллера, он казался хмурым, печальным после самодовольного, прочного, основательного жилища Гёте, что-то было от романтизма в этом угловом доме с высокой, почти как в средние века, крышей. «Декорации перепутали,— заметил я, просто чтоб не молчать. — Легче представить себе Фауста в комнате Шиллера, чем в гостиной Гёте, а ее обстановка как раз больше подходит для буржуазной драмы, для Луизы Миллер». Рыжий прислонился к стене, прижался к ней щекой. «Надеюсь, у этой стены нет ушей»,— сказал он. (Время от времени проезжал мимо туристский автобус, проходила девочка в тщательно отглаженной юбочке, катил на велосипеде старик — связки лука подвешены были к рулю. Прохожих мало, раннее воскресное утро, местная молодежь отправилась, видимо, на пикник в ближайший лес, 1 Больше света (нем.) — предсмертные слова Гёте. 2 Баухауз — учебный и экспериметальногисследовательский институт по прикладному искусству, дизайну и архитектуре. 3 Ван де Вельде, Хенри (Анри) Клеменс (1863—1957) — архитектор, мастер декоративно-прикладного искусства. Руководитель школы художественных ремесел в Веймаре. В 1914 г. уехал из Германии. 4 Гропиус, Вальтер (1883—1969) — архитектор, теоретик архитектуры и дизайна, крупный представитель функционализма. Основатель и теоретик Баухауза. 5 Клее, Пауль (1879—1940) — швейцарский живописец, график и писатель, в 1898—1933 гг. работал в Германии, преподавал в Баухаузе. 6 Кандинский, Василий Васильевич (1866—1944) — русский художник, один из основоположников абстракционизма. В 1921—1933 гг. работал в Германии, преподавал в Баухаузе. 7 Моголь-Надь, Ласло (1895—1947) — видный венгерский дизайнер и архитектор, преподавал в Баухаузе с 1922 г. 112

папаши и мамаши наряжаются в темные костюмы и платья, собираются в церковь...) Солнце вдруг вырвалось из-за облаков, залило улицу. «Mehr Licht»,— сказал я. «Mehr Licht»,— будто эхо, откликнулся мой спутник. Отдышавшись, словно перейти на другую сторону улицы стоило ему невероятных усилий, Ганс заговорил, как бы про себя: «Его только что извлекли из сосновой кровати, усадили в кресло возле окна. Он произносит— прекрасный «актер, играющий перед самим собой», как сказал Ницше,— свою эффектную фразу, под занавес, к концу последнего акта великой жизни. Слуги раздвигают шторы, открывают окно. В последний раз он смотрит на мир — на свой мир. Но сейчас не 1832 год. Сейчас 1937. И Гёте повезло — его окно выходит на юг. Если бы оно выходило на север, взгляд поэта, пролетев над крышами города, над лесами Эттерсберга, уперся бы в место, что зовется Бухенвальд. Ты не знаешь, что такое Бухенвальд? Огромный прямоугольник, закрытый со всех сторон деревьями, благоухающими соснами и дубами, окруженный проволокой, по которой пущен электрический ток, охраняемый неумолимой стражей с ручными пулеметами; там тысячи и тысячи голодных, оборванных, несчастных людей. Избитые, больные, изувеченные пытками, они возят на тачках камень из ближайшей каменоломни. При этом они должны петь. Таков приказ. Эти,изуродованные полумертвецы имеют прозвище—«клячи-зингеры»; тут аналогия с «Мейстерзингерами» Вагнера, остроумие, как видишь, тонкое, весьма характерное для фашистов. Гёте был великим декоратором. В «Театральном вступлении» к «Фаусту» он сказал: «Смотрите, на немецкой сцене /Резвится, кто во что горазд,/ Скажите — бутафор вам даст/ Все нужные приспособленья»1. В Бухенвальде имеются все нужные приспособления — мрачные бараки, где рыдают и умирают; веревки, колодки, цепи; площадь, на которой заключенных заставляют стоять неподвижно по восемь-десять часов; тюрьма, как в «Фиделио», с той лишь разницей, что в камерах можно поместиться только стоя. Есть там и крематорий, и даже «больница» — невероятно, невозможно себе представить: будто в жутком кошмаре, стоят рядами столы из серого мрамора, ходят между столами хирурги, проводят опыты над людьми физически неполноценными, над карликами, близнецами, делают операции, ненужные, просто для пробы, роются во внутренностях, переставляют органы, рвут, режут, пилят, сверлят живую плоть живых людей, которые почему-либо 1 Гёте. Собр. соч., т. 2. Перевод Б. Пастернака. 113