Весна священная

когда ты едешь?» — «В конце следующей недели».— «Каждый делает, что может. Я — гитарист, да еще без двух пальцев, вряд ли могу пригодиться. А ты военные сигналы играть умеешь?» — «Думаю вместо сигнала к атаке играть «Чамбелону»,— отвечал Гаспар и положил трубу на деревянную стойку бара. — Вот послушай, это тебе не какой-то там слоу». Он поднес к губам трубу, медь зазвенела властно, победно; песня, рожденная в суматошной болтовне предвыборной кампании, звучала сейчас по-иному, она звала на бой, предвещала победу. («Aé, Aé, Чамбелона», сколько раз слышал я это на своем родном острове, слова менялись, кто-нибудь сочинял новые, иной раз не совсем приличные; то же было в Мексике с песенкой «Кукарача» — издевались над президентом республики, пели, что супруга его отбыла в места, где климат терпимее, понятно? Скажем прямо—: ей место в квартале, где дома терпимости...) «Такая музыка зовет на битву,— сказал Джанго спокойно; допил свой стакан, расплатился, медленнб, не спеша—он все так делал, глядя на него, казалось, будто смотришь ленту, снятую замедленной съемкой.— Good luck1, Гаспар. Завтра я тоже уезжаю на юг. Только я еду поклониться Святой Деве Дель Мар, покровительнице цыган. Сыграю перед ее алтарем, буду импровизировать на тему «Honeysuckle Rose» 1 2. Святая Дева любит джаз...» И пошел вверх по лестнице, держа в руках черный футляр, в котором лежала его удивительная гитара... Я не совсем понял, о чем это они говорили. «Ничего особенного. Еду в Испанию воевать,— сказал Гаспар.— Ну и все.— Он погладил свою трубу: — Трудно мне было с ней справиться, с женщиной и то легче. Годы труда. Зато и она в долгу не осталась: больше я не играю в своем городке в оркестре муниципалитета, всю Европу объездил благодаря ей. Могилу Наполеона видел, Тауэр, в Копенгагене был в саду Тиволи, в Брюсселе мочащегося мальчика видел, в Берне — медведей, в Прадо—«Обнаженную маху», не так уж она хороша на мой вкус, я люблю победрастей да погрудастей.— Гаспар снова глянул на свою трубу.— Иногда я, честное слово, спрашиваю себя — я ее тащу или она меня, кто из нас впереди идет, а кто сзади. А сейчас чувствую: устала она, надоело ей играть на потеху всяким никчемышам, богатым лодырям, мышиным жеребчикам в смокингах да проституткам, все равно, замужним, приличным или же профессиональным — эти-то даже 1 Желаю удачи (англ.). 2 Название джазовой пьесы. 122

лучше. По-другому она жить хочет. Посмотри, какого цвета стала. Побледнела она у меня в этом подвале. Надо ее на солнышко вывести. Она играть на свежем воздухе хочет.— Он снова с нежностью провел рукой по клапанам.— Ну, дождалась ты своего часа доченька. Будем мы с тобой играть в Интернациональной бригаде. Вступаем в батальон имени Авраама Линкольна. Смотри не оробей!» Оркестр рванул брейк, ринулись неутомимые танцоры. Гаспар вернулся за свой пюпитр. А я опять остался один, «одинокий и недотепистый», как говаривал Ганс на венесуэльский манер. Да, недотепистый. Не знаю в точности, что означает это слово, но, кажется, сами звуки отдают горькой тоской, и я слышу, как бьется в них беспомощное отчаяние. И стоит на эстраде архангел, он принес благую весть и сам этого не знает, гремит труба, «Чамбелона» полнит грудь, и растут отвращение и боль. Там, за Пиренеями, тысячи людей со всех концов света сражаются против реального врага, против системы, а главное, против духа (слишком высокое слово, не годится оно сюда!), живущего в людях, которые убили Антонио Мелью, которые сажают в тюрьмы, пытают, убивают моих товарищей по университету; эти же люди создали преисподнюю на островах Липари, бросали бомбы на Гондар — город благородных рыцарей; они же устроили рядом с Веймаром гнусный Бухенвальд; они же вопили: «Долой ¡разум! Да здравствует смерть!»; и они же отняли у меня ту единственную, которая была нужна мне в этой жизни; может быть, вот сейчас она зовет меня сквозь ночь и туман, немая, мертвая, навеки загубленная, и я, еще полчаса тому назад опустошенный, безвольный, не знающий, какой выбрать путь, чувствую, как жаждой мести переполняется мое сердце, святой злобой, что долго зрела в его глубине и наконец созрела. Решение мое было мгновенным, оно вылилось изнутри, само собой. Словно меня позвали, я явственно слышал, как кто-то произнес мое .имя, и эхо повторило его много, много раз, все громче и громче, заглушая вопль отчаяния; кажется, я нашел способ возвратить ее; я сам, по своей воле, ввергну себя в ад, войду, как Орфей в Царство теней и освобожу ту, что стала тенью среди теней. Я обязан. Это мой долг. Слишком долго я был «недотепистым» «неутешным вдовцом» из «разрушенной башни»: «та seule étoile est morte» l, хватит — я нашел себя, обрел новое «Я», иду к таким же, как я, людям, к моим братьям, вместе будем 1 Единственная моя звезда мертва (франц.).— Из стихотворения “El desdichado” («Несчастный») Жерара де Нерваля. 123