Весна умирает осенью

– У Анри особая стратегия, – продолжила она. – Он считает, что поначалу стоит отдать несколько работ за номинальное вознаграждение, а потом, когда публика войдет во вкус и оценит художника, взвинтить цены до предела.

– И в вашем случае это ему удалось?

– Я согласилась продать несколько небольших полотен, как говорится, «за горбушку хлеба», но это лишь первый этап плана. Заодно Анри выгодно пристроил дорогостоящих Рихтера и Вишневского.

– Вишневского? У меня есть несколько его гуашей. Я давно хотел показать их специалистам…

– С экспертизой вам может помочь Портман, у него в штате лучшие искусствоведы. Они разбираются в творчестве этого художника – его дочь, Зоя, была близкой подругой Марка и сотрудничала с фондом.

Родион вздохнул.

– Мы были с ней знакомы. Выдающаяся актриса и яркая женщина!

Взгляд вдовы неожиданно застыл, сосредоточившись на крошечной белой точке – мячике для гольфа, закатившемся в песчаную лунку на бархатисто-зеленом поле.

– До сих пор не могу поверить и смириться. Зоя была щедрой неунывающей натурой, в ней не угасала любовь к жизни – это было так заразительно… И вдруг – внезапная смерть! У Зои ведь не осталось наследников, ни один из ее многочисленных браков не принес ей радости материнства. Знаете, она до последних дней находилась в каком-то лихорадочном поиске – видимо, ей отчаянно не хватало ощущения привязанности, природной близости, которые женщине может подарить лишь ребенок. И юные мальчики, которых она держала при себе в последние годы… было в этом что-то невыносимо печальное. Возможно, она просто пыталась заполнить пустоту.

– Да, вы правы. По сути, Зоя была очень одиноким человеком, – согласился Родион.

– Невероятно одиноким. К счастью, в последние годы рядом с ней был Марк. Он – человек тончайших душевных настроек, умеет поддержать и вселить оптимизм. Марк взял на себя заботу о наследии ее отца – наверное, единственного человека, которого Зоя по-настоящему любила.

– Вишневская завещала свою коллекцию фонду?

– Я не знаю подробностей, но уверена, что между ними был какой-то договор. Наверное, как и мне, Анри предложил Зое подписать агентское соглашение, позволяющее фонду выступать в качестве представителя ее интересов.

– Это смелый шаг…

– О, поверьте, если и есть в арт-бизнесе люди, с которыми можно иметь дело, то это Марк и Анри. Они разбираются в искусстве, располагают связями и умело управляют финансовым вопросами. У меня была возможность в этом убедиться: благодаря Анри мне удалось продать компанию мужа до того, как она скатилась в безнадежное банкротство. Он так быстро и ловко все устроил: нашел покупателя, оформил бумаги и провел сделку. Деньги уже у меня на счету. Ну как я могу ему после этого не доверять?

XVI «Дом»

Галерея «Дом», где должно было состояться арт-шоу, о котором ей предстояло написать репортаж, находилась в одном из старейших кварталов Парижа – Марэ. Оливия выбиралась туда редко и каждый раз отмечала, как разительно отличается это место от чинных буржуазных округов правого берега и от суетливых туристических анклавов левого.

В Марэ текла особая жизнь, в которой пряный аромат фалафеля смешивался с запахом сдобных бриошей, а кинозвезды и министры стояли в одной очереди с богемными оборванцами, чтобы купить к ужину свежий багет.

«Дом» располагался в самой престижной части квартала – в сводчатой аркаде, опоясывающей площадь Вогезов. На аллеях сквера, разбитого перед бывшими королевским дворцами, в этот вечер было пустынно: поднялся резкий ноябрьский ветер, обрывавший с деревьев последнюю листву и швыряющий ее под ноги прохожим. Каменные фонтаны скорбно молчали, а на газонах сидели лишь нахохлившиеся смурные голуби.

В чайных салонах анфилады горели газовые обогреватели, на спинках плетеных стульев висели пледы, однако, кроме нескольких влюбленных пар, посетителей там практически не было.

Зато у входа в «Дом» стояла толпа: на арт-шоу пропускали по персональным приглашениям. Темнокожий красавец в строгом костюме сверялся со списком и одаривал любезной улыбкой тех, чье имя отыскалось среди плотно подогнанных печатных строк, тут же пропуская их внутрь. На пригласительной карточке Оливии стояла пометка «Пресса», и ей удалось пройти фейсконтроль без лишних проволочек.

Галерея, представлявшая собой многоуровневое пространство с гладкими стенами и колоннами из необработанного камня, была уже заполнена до предела. Публика оказалась разношерстной: отличить респектабельного коллекционера от восходящей звезды художественного небосклона было практически невозможно. Складывалось впечатление, что гости вечера совершили набег на парижский блошиный рынок, разжившись там совершенно несовместимыми с реальностью нарядами: от камзолов-котарди до шотландских килтов, китовых фижм, воланов и корсетов. Среди этой пестроты Оливии удалось выхватить взглядом знакомую фигуру Марка Портмана, чей щегольской лиловый смокинг навевал мысли о «Лидо».