Весна умирает осенью

– Да слишком много совпадений, – пожала плечами Оливия. – Начать хотя бы с самого мелкого. Если бы в день смерти у Зои на столе стояла коробка шоколада «Коркунов» или ассорти «Красный Октябрь», я бы не придала этому значения: подобные наборы продают в каждом российском аэропорту. Но «Сибирский метеорит» выпускает крошечное частное предприятие, которое находится в Зиминске. Такие конфеты и в Москве-то не продают! Что им было делать в Довиле? Но, конечно, само по себе уликой это не является – даже несмотря на тот факт, что ваша сестра долгое время работала в одноименной фирме. По-настоящему моя гипотеза оформилась после того, как обнаружился инвентарный номер «Весны». Я связалась с солидным экспертом, который дал мне наводку на ваш музей. Оказалось, что он тоже находится в Зиминске… Но окончательная уверенность в том, что я не ошибаюсь, появилась у меня лишь вчера, когда я увидела рисунок Тани. Он совершенно неотличим от оригинала.

– Танюша очень талантлива, – заметил Горский. – Она могла сделать копию и с репродукции. Вы наверняка заметили в шкафу полноцветное издание с собранием работ Андрея Вишневского.

– Конечно заметила. Точно такой альбом был и у Зои, я держала его в руках. Однако мне показалось странным, что на Танином эскизе отсутствует один фрагмент – левый уголок. Это говорит о том, что основой для рисунка послужил обгоревший оригинал. Я видела акварель совсем недавно и даже сделала ее фотоснимок, так что сравнить было несложно… А сегодня вы мне сами рассказали, что, вытащив «Весну» из огня, прятали ее у себя. До тех пор, пока не подвернулся случай отправить ее Вишневской.

– Да уж, – сокрушенно покачал головой Горский, – преступник из меня никудышный. Но затевая эту аферу, я ведь не знал, что все так плохо кончится! Я всего лишь хотел установить контакт с единокровной сестрой. Вернуть Зое то, что принадлежало ей по праву рождения. Сам распорядиться этим сокровищем я не мог, и работа великого художника прозябала в уездном музее столько лет. В Париже для нее нашлось бы лучшее место. К тому же моя ситуация была совершенно безвыходной. Что, в конце концов, я терял, расставшись с этим предметом?

– А почему вы были так уверены, что посылка дошла до адресата? Вдруг ваш курьер солгал?

– Я умею читать по-французски, – усмехнулся Горский. – Новость о чудесной находке быстро просочилась в прессу.

– Да, действительно, – согласилась Оливия. – Словом, вы решили поехать в Довиль…

– Я пролистал программу «Русских сезонов» и обнаружил там имя Зои. Она должна была открывать фестиваль торжественной речью и под конец вручать участникам статуэтки. У меня оставалась немного денег от того, что удалось собрать для Тани в Интернете. Одолжившись у друзей, я наскреб на билет и ночевку в мотеле на окраине Довиля. Туристическую визу во Францию получить сейчас несложно, так что я быстро оформил бумаги и отправился в путь.

– На что же вы рассчитывали? Зоя ведь вам даже на письмо не ответила…

– Знаете, в самом распоследнем мерзавце я всегда старался разглядеть хорошее: верил, что человеком движет добро. Зоя была тонкой, чувствительной женщиной – я неоднократно читал ее интервью. И мне подумалось, что такая благородная личность не сможет остаться безразличной к нашей беде.

– Ну и как она вас встретила?

Медленно выдохнув сигаретный дым, словно растягивая паузу перед прыжком с обрыва, Горский ответил:

– Приехав в Довиль на поезде уже к вечеру, я закинул вещи в мотель и пешком пошел в центр. Погода стояла унылая, со стороны океана дул пронизывающий ветер. Дважды сверившись с картой, которую так и вырывало у меня из рук, я отыскал особняк Зои. Сад встретил тихим шепотом: деревья нещадно трепало, било колючим дождем… Я прижимал к себе букет цветов, купленных по пути в какой-то лавке, и целлофановый пакет с конфетами, которые, как последний дурак, притащил с собой из дома. Подойдя к двери, отыскал звонок и надавил на мокрую кнопку.

Зоя открыла практически сразу. Она стояла в прихожей с ридикюлем в руках.

– Ой, – отпрянула она. – Я думала, это Марк зачем-то вернулся…

Потом посмотрела на меня внимательно: на вылинявший плащ, на облетевшие цветы, на мокрый пакет с конфетами, который я прижимал к груди. Видимо, в моем облике не было ничего угрожающего, поэтому она не захлопнула перед моим носом дверь.

Я представился. Помедлив, она пригласила меня войти. Приняв букет, бросила его на консоль в замешательстве.

Мы оказались в гостиной, где царил беспорядок. Журнальный стол был погребен под кучей фотографий – часть из них рассыпалась по полу. В серебристом ведерке посверкивала початая бутылка шампанского. Рядом стояли пустой фужер и блюдо с виноградом. На кресле валялись смятая шаль и какие-то журналы.

Зоя предложила мне сесть. Достала еще один фужер и налила мне шампанского. Я отдал ей коробку с шоколадом. Она из вежливости ее открыла, но к сладкому не прикоснулась.