Вести о Япан-острове в стародавней России и другое

Забегая вперед, скажу, что, как это ни удивительно, поиски документа всего через полтора года после обнаружения польской записки в японском музее завершились его обретением — в серебряной застекленной рамке с вензелями и выгравированной на обороте пояснительной надписью. О почти детективной истории его поисков я собираюсь рассказать ниже. Но прежде я хотела бы обратиться к историческим обстоятельствам появления столь любопытного документа и к персонажам, причастным к его созданию и представляющим такие разные культурные зоны, как Япония, Ватикан и Речь Посполитая.

2. Япония XVI в. Христианская драма.

В 1549 г., как гласит история, в Японию прибыл первый миссионер-иезуит Франциск Ксаверий[220] (Ксавериус, Ксавьер, Ксавье, 1506–1552), и развернутая им деятельность довольно быстро увенчалась значительными успехами. Успехи эти можно объяснять разными факторами — и религиозного, и политического, и экономического характера.

Ксаверий родился в Наварре, в краю басков, и происходил из аристократического рода. Он учился в Парижском университете, где встретился с Игнатием Лойолой, основателем Ордена иезуитов, и стал одним из его последователей. В 1541 г. он был послан в Индию, а в 1547 г. в Малакке встретил японца по имени Ядзиро и крестил его. Еще до этого он слышал, что в стране под названием Япония много смышленых людей, и решил, что стать первым японским миссионером — его предназначение. В 1549 г. он вместе с Ядзиро прибыл в Японию, в Кагосиму, на юг Кюсю и развернул там миссионерскую деятельность. Умер Ксаверий в Китае, его тело затем было привезено в Индию, в Гоа[221], помещено в одну из католических церквей, где находится и до сих пор. Он был канонизирован в 1622 г., одновременно с Игнатием Лойолой. Немалую роль в успешном и очень быстром распространении христианства в Японии, видимо, сыграли сама личность Ксаверия и ревностное служение его спутников. Ксаверий пробыл в Японии всего два с небольшим года, но за это время встречался и со знатными людьми, и с буддийскими священнослужителями, обращал простых японцев, с помощью одного из новообращенных создал небольшой катехизис на японском языке. Когда он покидал Японию (с намерением вскоре вернуться, чему однако не суждено было сбыться), там насчитывалось уже примерно две тысячи обращенных — видимо, скорее благодаря силе и обаянию личности Ксаверия, нежели благодаря его красноречию, — японским языком он овладел в очень небольшой степени. Его последователи-миссионеры освоили по его настоянию японский язык, организовали учебные заведения и печатни, внесли в японскую культуру множество новаций и вне религиозной сферы.

Среди наиболее известных имен миссионеров того времени назовем, например, португальца Луиса Фройса (1532–1597), прибывшего в Японию в 1563 г., неоднократно встречавшегося с тогдашним сёгуном Ода Нобунага, которому португалец пришелся по душе. Фройс прожил в Японии 35 лет, здесь и окончил свой путь в одном монастыре в Нагасаки. Сохранились его труды, посвященные истории Японии, ее обычаям и нравам, свидетельствующие в том числе и о многих его заслугах и о его участии в социальнополитической и культурной жизни Японии тех лет[222].

В высшей степени любопытной представляется одна из ранних книг Фройса, написанная в 1585 г., — рукопись ее на португальском языке[223], выполненная на узорчатой японской бумаге и уже изрядно изъеденная насекомыми, была обнаружена в Мадридской Biblioteca de la Historia священником Йозефом-Францем фон Шютте в 1946 г. и впервые издана в Токио в 1955 г. Структура книги, можно сказать, предвосхищает культурологическую стратегию западного японоведения XX в., предложенную впервые Рут Бенедикт в ее книге «Хризантема и меч», — вся она состоит из пар противопоставлений, например: «У нас обычно сверху надевают что получше, а уже под низ — что похуже. Японские же сеньоры — что получше, надевают вниз, а сверху — что похуже». «Мы изо всех сил стараемся выровнять древесину для построек, японцы же нарочно привешивают к ветви камень, чтобы придать ей кривизну». «У нас приглашенный благодарит пригласившего, у японцев же пригласивший — приглашенного» — и так все четырнадцать глав без каких бы то ни было отвлечений на другие синтаксические типы предложений или стили высказывания[224].

Помимо Фройса, осталось в истории также имя Луиса де Армейда (1525–1583), уроженца Лиссабона, выходца из семьи евреев-купцов, в молодости изучавшего медицину. В Орден иезуитов он вступил в Индии и в Японию приехал в 1552 г. Затем были Франсиско Кабраль (1533–1609), португалец, вступивший в Орден в Гоа и добравшийся до Японии в 1570 г., итальянец Органтино (1533–1609), также прибывший в Японию в 1570 г. (он стал впоследствии главным героем рассказа Акутагава Рюноскэ «Усмешка богов»[225]), Космо де Торес, Хуан Фернандес и другие.