Вести о Япан-острове в стародавней России и другое

Господину Плетнеру.

8 октября 2-го года Сева.

Прошу прощения за мои нарушения этикета во время нашей недавней встречи [вежливая формула зачина письма. — Л.Е.].

Не сообщите ли Вы мне, в Токио ли еще находятся супруги Конрад и когда они намереваются прибыть в Осака. Я собирался показать им Киото, поэтому прошу Вас известить меня, когда они прибудут в Кансай. После 10-го числа у меня будет свободное время.

2.

Господину Плетнеру.

15 октября.

На днях я послал Вам открытку, видели ли Вы ее? Я писал Вам о том, что хотел бы показать супругам Конрад Киото в соответствии с прежде данным обещанием, и интересовался — вернулись ли они уже сюда из Токио или нет. Был бы Вам очень признателен, если бы Вы узнали об их обстоятельствах.

3.

28 [октября].

Приехал Сато Харуо[268] с семьей, они будут жить у меня до первого числа следующего месяца. Удобно ли будет для г-на Конрада встретиться со мной числа второго-третьего (можно и первого)? Поговорите с ним, пожалуйста. Если Ваши обстоятельства позволяют, приходите, пожалуйста, вместе с ним.

Из этих открыток делается очевидным, что Танидзаки был явно заинтересован во встрече с Конрадом, и причин этому может быть несколько. Помимо общего интереса к культуре других стран и ее представителям, фактором интереса именно к России могло послужить то обстоятельство, что как раз за год до этого в России был на гастролях театр Кабуки со знаменитым актером Итикава Садандзи, и Н.И. Конрад был сопровождающим труппы. Танидзаки слышал имя Конрада от Осанаи Каору, известного японского режиссера, друга Танидзаки, который вместе с Садандзи был основателем Свободного Театра (Дзиюдза).

Еще одна, более важная причина связана с планами Н.И. Конрада по переводу произведений Танидзаки. Для самого писателя это, должно быть, был новый и необычный опыт — быть переведенным и напечатанным в России.

Дело тут еще и в том, что к 1927 г. Танидзаки еще не переводился на западные языки так много, как это стало происходить потом, особенно после войны, начиная с 60-х гг., когда японская литература и ее самые блестящие представители оказались в центре мирового внимания.

Совсем недавно вышла библиографическая работа Адрианы Боскаро[269], где собраны сведения обо всех существующих на Западе переводах произведений Танидзаки (России в этом перечне нет). Из книги явствует, что первые переводы произведений Танидзаки (1917,1921 и 1924 гг.) вышли в самой Японии, причем некоторые были выполнены в учебных, так сказать, целях, для осваивающих английский язык например, в журнале «Эйго сэйнэн». Или же они адресовались иностранцам, живущим в Японии, как короткие переводы в газете «Токио нити-нити» или «Herald of Asia» в 1924 г.

Первым полноценным художественным переводом Танидзаки, вышедшим не в Японии, а за границей, был перевод рассказа «Сисэй» (Ирэдзуми — «Татуировка»). И это примечательный факт — оказывается, что первая публикация перевода произведений Танидзаки вне Японии связана именно с российским японоведом, поскольку это был перевод на французский, выполненный в 1924 г. Сергеем Елисеевым, к тому времени уже работавшим в японском посольстве в Париже[270]. Вскоре после этого — в 1925 г. — вышел перевод на французский «Именно потому что я люблю (Ай сурэба косо)»[271] и некоторые другие западные переводы. Однако в целом Танидзаки еще не был избалован мировой известностью.