Вести о Япан-острове в стародавней России и другое

13 декабря.

Благодарю Вас за письмо. Простите, что все не писал Вам. Все надеялся выбраться к Вам, но так и не собрался, приношу Вам свои извинения. Как там поживает маленькая Светлана? Вероятно, уже выросла большая.

Теперь относительно Вашего приглашения. Я был бы рад им воспользоваться, но сейчас, в конце года, в газете от меня ждут новых материалов. Так что в конце года я оказываюсь особенно загружен, а когда я закончу эту работу, мне надо будет ненадолго уехать в Токио. Может быть, перенесем на начало нового года? По возвращении из Токио я собираюсь поехать куда-нибудь вместе с семьей развеяться — уедем перед Новым годом и пробудем до времени «семи весенних трав»[275], то есть вернемся числа 10-го. Тогда я снова Вас извещу. Извините, что я так самовольно распоряжаюсь Вашим приглашением, надеюсь, что Вы не рассердитесь.

Еще одно — на днях приходил один журналист из журнала «Тюо корон», сказал, что Тоёсима Ёсио хочет узнать Ваш адрес. Сообщаю Вам об этом.

Итак, надеюсь, что вскоре увидимся.

Танидзаки Дзюнъитиро.

Оба эти письма датированы только днем и месяцем, без года, однако по содержанию можно заключить, что, скорее всего, оба посланы Плетнеру в конце того же года, когда Конрад с женой приезжали в Японию и когда произошла та самая встреча в отеле «Нара». Видимо, вернувшись в Россию, Конрад известил Танидзаки о выборе для перевода «Тидзин-но аи» и попросил написать вступительное слово к русскому изданию. Танидзаки, написав его, попросил Плетнера переслать готовое вступление Конраду, сам же не отослал, возможно, потому, что Плетнер в те годы поддерживал отношение с консульством и мог отправить письмо более скорой и надежной дипломатической почтой.

В письмах упоминается биография Распутина. Трудно сказать, какая именно книга имеется в виду — к тому времени, насколько можно судить по существующим данным, разных жизнеописаний Распутина в Японии было десятка полтора — и по-английски, и по-японски. Во всяком случае, это еще одно свидетельство интереса писателя к России и ее современной истории.

Итак, перевод Танидзаки вышел в России в конце 20-х гг., и это был первый перевод романа «Тидзин-но аи» на западный язык. (Следующим был перевод на итальянский, вышедший 38 лет спустя, в 1967 г. Английский перевод этой книги появился только в 1985 г., французский — в 1988-м. Любопытно, что в 1990 г. в Бейруте был издан перевод на арабский.)

В Советском же Союзе о писателях, подобных Танидзаки, вскоре было забыто — наступили 30-е и 40-е.

Традиция перевода Танидзаки на русский отчасти продолжалась в русской эмигрантской среде: его эссе «Похвала тени» было переведено в 1939 г. М. Григорьевым, талантливым переводчиком и замечательным знатоком Японии, и издано в Дайрене (кит. Далянь) в 1939 г. Лет сорок спустя его с превеликими трудами удалось переиздать в Москве, в издательстве «Художественная литература», и с тех пор оно вошло в круг излюбленных, можно даже сказать, сверхмодных философских сочинений сегодняшней читающей России.

В последние десятилетия XX в. на русский язык были переведены основные произведения Танидзаки, но освоение его наследия еще далеко не завершено, и появление все новых переводов и исследований Танидзаки — повод восстановить обстоятельства возникновения самого первого его перевода на русский, прочитать внезапно обнаружившиеся письма писателя почти 80-летней давности, а вместе с ними вспомнить и тех именитых ученых, что некогда стояли у самых истоков российского японоведения.

Письма Оресту Викторовичу Плетнеру от С.Г. Елисеева, Н.И. Конрада и др

В предыдущей главе, посвященной «русским» письмам и связям Танидзаки Дзюнъитиро, уже было сказано несколько слов о жизни Ореста Плетнера. Приведем здесь еще некоторые сведения, касающиеся его главным образом как ученого.