Вести с полей

Чалый понял Данилкина мгновенно.

– Нос из дома не показывай, Гриша! – прохрипел Чалый Серёга. – Двери на засов поставь. Балку от кардана уложи на рога, которые из косяков торчат. Окна завесьте шторами наглухо. Я за минуту по цепочке всех соберу. Через пять минут возле крыльца будем.

Пока Данилкины бегом исполняли приказ Чалого, толпа приблатнённых уже окружила дом.

– Эй, бугор, объявись народу! Слово имеем сказать тебе! – крикнул Колун и три раза крепко грохнул огрызком тонкого ствола соснового, попавшего к нему с дровами, по двери.

– Сейчас оденусь, – ответил Данилкин. – Пять минут подождите.

– Давай ходчей! Не зима! Чего там одеваться? – взвизгнул «Сухой». – Жоха ты жулёвая! Пузырь дутый! Предъява есть к тебе!

– Щас хату запалим! – постучал в окно Хлыщ. – Чего ты нам масло поливаешь?! Одеться ему, вишь ты, надо! Пока твои маляры допрут, что мы тебя на стрелку поставили, добежать не успеют, защитнички хреновы!

– Лучше выходи, менжу не демонстрируй, – сказал Колун, прислонившись к двери щекой. – Чего киксуешь? Мы не мокруху пришли лепить. Побазарим просто.

– Правильно ответишь – рахманно дело. Сразу разойдемся. А фельдить начнёшь не по делу – яман тебе. Фурму метнуть не успеешь – калган тебе начистим, отполируем.

– Обозлил ты нас, бугор, – вставил щуплый доходяга из беглых алиментщиков. – Не позвал на работу как людей. А дал дельце для фраеров дешевых. Опозорил перед народом. Мы как старушки с совочками и вениками по полям на цырлах  ползали. Тьфу!

    И вот в этот момент из-за угла вылетела на предельной скорости команда Чалого. Человек пятнадцать, не больше. Валечка Савостьянов, Чалый и Кравчук в руках не имели ничего. Остальные, включая Игорька Артемьева, держали куски арматуры. Толстые. На восемнадцать миллиметров в диаметре.

– От дома все на десять шагов отошли! – крикнул Валечка Савостьянов, подбежал к двери и мгновенно коротким ударом в большую челюсть снёс Колуна с крыльца в пыль. Валечка, я говорил уже, был кандидатом в мастера по боксу в тяжелом весе. Поэтому Колун отключился полностью и надолго, а вся кодла за одну секунду осталась без пахана – командира. И растерялась.

– Ну!? – поднялся на крыльцо Серёга Чалый. – Скучно дома? Ничего нет? Пустые хаверы у вас? Спите на полу? Жрёте солому и навоз от наших лошадей? Пить вообще нет нечего кроме воды из лужи. Работы нет. Получаете столько, что на коробку спичек и то занимать приходится. Во, мля, жизнь! Ну, так вы бы взяли, да и повесились хором. Чего мучиться? Вон и пахан ваш валяется, как оборвыш. Весь в шмотках заграничных. И на пальце перстень у него с печаткой-русалкой из меди дешевой, а не из золота червонного. А?

– Вам Данилкин денег должен? – крикнул Кравчук Толян. – Или обещал путёвки всем дать на озеро Балатон бесплатные от профсоюза?

– Или Колун хочет заместителем к Данилкину устроиться? – заржал Артемьев Игорёк.

– Да ладно, – почти мирно сказал «Сухой», второй человек в «гетто отшельников» после Колуна. – По деньгам нет у нас к бугру никакой корчи… Ну, недоверия нет или недовольства по-вашему. Тут ровно всё. Он, бугор, в натуре у наших давно в кураже. В почёте, то есть. Но вот загогулина, братва! Мы тоже люди. Хотим жить по-людски. А нас пихнули в отстойник, живём там как чужие. Строим дома, фермы, производственные халабуды. Это да. Работаем, вроде.

– А на стройке мантулит всего сорок пять человек из пятисот, – добавил Мишка «Сизый», карманник, после срока заброшенный на целину. – Остальным что делать? Они и шмонают по Кустанаю. Кто с прихватом, кто с прозвоном. Короче на гоп-стопах и на взломах специализируются. Лопатники стригут в автобусах. А которые просто бродяги и бичи, те целыми днями в буру да очко ломаются. На стройке их тоже девать некуда.

– Вас же позвали на уборку в конце, – глядя в глаза « Сухому», мирно произнёс Валечка Савостьянов. – Работали вы правильно. И премии получите.

– Во! – воскликнул «Сухой, да ещё десятка три мужиков выкрикнули издали это самое «Во!» – Вот мы ползали с вениками и совками вместе с вашими. Одинаково. Но они весной на трактора сядут, на сеялки, на грузовики.  Ну, а осенью на комбайны. У них жизнь заполнена. Они технику знают, любят, а техника любит их. Мы, строители, не жалуемся. И работа есть, и деньги. Но таких всего сорок пять. А почитай четыреста пятьдесят человек дурью маются, на подхвате вечно. И чего бы им не воровать, не разбойничать?

Все, кто прибежал защищать директора, аж рты открыли. Бывший вор с десятилетним сроком на зоне сейчас разговаривал как обычный трудящийся. Без «фени», на хорошем добротном русском языке.

– Ну, так чего хотите-то? – скрестил Чалый на груди свои огромные руки. – Отправить четыреста пятьдесят человек в город на курсы механизаторов? Так вы ж там весь Кустанай обшмонаете и поймают вас на гоп-стопе, да обратно – на зону. Хотя сидели-то не все из ваших.