Вестник смерти

Поразить вестника смерти нелегко в любом значении этого слова. Однако когда леди Изабелл Монтгомери назвала меня мужем в присутствии своего отца-короля, я испытал шок. Похоже, нечто подобное, но в гораздо большей степени ощутил стоявший неподалёку капитан королевской гвардии. У него отвисла челюсть, а глаза размером с чайное блюдце уставились на меня, как два телескопа. Ещё несколько секунд назад я был для него всего лишь телохранителем герцогини. Теперь же, учитывая то обстоятельство, что безнадёжно больной король объявил дочь своей единственной наследницей, я из незначительного лица превращался в его босса. Да и сам монарх, похоже, не ожидал именно такого ответа, когда спросил её о том, кто я такой.

На пару минут в полутёмном зале повисла гробовая тишина. Король, утопавший в пуховых подушках в кресле и Изабелл, стоявшая перед ним на коленях, скрестили взгляды. Я не мог видеть глаз девушки, но мне хорошо были видны глаза короля, в которых легко читался вопрос, обращённый к дочери: понимает ли герцогиня все последствия своего поступка, хорошо ли осознаёт, кого она только что нарекла своим мужем? Сам я прекрасно осознавал, что никакие недомолвки не сбили старика с толку, и он доподлинно знал, кто стоит перед ним в одежде богатого горожанина.

По всей видимости, дочь всё же победила в этом поединке взглядов, так как своды зала отразили скрип несмазанного колеса. Так звучал, как я уже имел возможность узнать, смех его величества Монтгомери.

– Умница, дочка, – довольно сильным для умирающего голосом произнес, отсмеявшись, король, – встань и пусть твой супруг подойдёт ко мне.

Изабелл встала с колен, бросила в мою сторону выразительный взгляд и отступила к изголовью, освобождая место для меня. Я не торопясь приблизился, но опускаться на колени не стал. Это здесь, в своём купленном за огромные деньги мире, Монтгомери был королём, а на Земле он был лишь одним из многих, пусть и сказочно богатых, бизнесменов. И один из его друзей сорок лет назад приказал уничтожить мою родину.

Мы с минуту изучали друг друга. Я смотрел на короля сверху вниз, что вызывало недоумение у капитана гвардии. Он топтался, как конь, посреди зала, пытаясь понять, какой тип поведения для него сейчас наиболее выгоден – толи призвать к ответу наглеца, толи не ссориться с мужем своей будущей королевы.

– Присядь на край, – предложил мне старик после долгого молчания, – ты же и сам не хочешь, чтобы наш разговор слышали посторонние. – И он показал глазами в сторону капитана.

Принимая приглашение, я опустился, отодвинув подушки, на ручку кресла. Но даже мне, обладающему сверхчутким слухом, пришлось склониться к самым губам короля, чтобы разобрать его шёпот.

– Я знаю, кто ты, – одними губами произнёс он, – мне несложно было это понять, ведь матерью Изабелл, как ты теперь знаешь, была одна из ваших. Ты, конечно, можешь убить меня за то, что я раскрыл твою сущность, как поступают все вестники смерти в подобных случаях, но мне уже всё равно. Главное, береги мою дочь! Она одна в этом мире…

– Будьте спокойны, – так же тихо ответил я, – и не волнуйтесь, я не убью вас, если, конечно, вы сохраните в тайне свои догадки.

На пергаментном, обтянутом сухой кожей лице старого Монтгомери заиграла озорная улыбка.

– И как ты только смог её охмурить? – Весело и громко поинтересовался он.

– Скорее она меня охмурила, – возразил я.

И вновь скрип колеса. А несчастный капитан разве что не подпрыгивал на месте, желая понять, что происходит между королём и его внезапно появившимся зятем.

– Ладно, – снова перешёл на едва слышимый шепот старик, – сделай для Изабелл ещё одно дело, и одно для нас всех.

– Я слушаю.

– Оплаты не проси, – погрозил мне костлявым пальцем король, – с моей дочерью ты и так получишь всю мою империю.

– Я не беден, если вы этого не знали.

– Ладно, ладно, не обижайся на больного старика, – усмехнулся король, – просто наслышан о расценках за ваши услуги, хотя сам никогда и не пользовался. Но, видимо, пришло время.

– Я слушаю, – повторил я.

Старик прикрыл глаза, откинулся на подушки и замолчал. Я ждал, уже подозревая, о чём он попросит меня, и сочувствуя его трудному, но неизбежному решению.

– Ты должен понимать, – прошептал король, не открывая глаз, – что Генри не оставит твою жену в покое. Он наймёт ещё вестника, и ещё, если ты снова убьёшь своего собрата. Сколько вас осталось?

– Теперь десять, – Неохотно ответил я. Ещё сутки назад нас было одиннадцать, и сократил это число я сам!

– Так что остановить его и в твоих интересах!

– Но пусть он и не ваш родной сын, – попытался возразить я, всеми силами отталкивая Монтгомери от рокового решения, – но он ваш племянник – родная кровь!

– Кровь Изабелл мне роднее, – вздохнул старик, – а тебе важнее кровь твоих сородичей! Ты должен убить Генри! Тебе нужен письменный контракт?

Вот же семейка, подумал я, из всех Монтгомери только Изабелл, просившая меня не убивать её братьев, теперь представлялась мне идеалом чистоты. Но, с другой стороны, каким же монстром должен оказаться пусть и приёмный, но сын, что отец заказывает его убийство вестнику смерти!