Вестник смерти 2. Книга первая. Зуб тигра

— Дорогой Мэр, — тоном, которым и положено высокородной даме обращаться с прислугой, произнесла она, — мы благодарны вам за великолепный и столь неожиданный приём.

Толстяк весь зарделся, и, казалось, раздулся ещё больше от удовольствия. Теперь его авторитет среди местного населения явно вознесётся до высоты абсолютной недосягаемости. Кто теперь вспомнит, как он, элементарно не способный ни к какому труду, просто купил свою нынешнюю должность у почти спившегося на тот момент предшественника. Теперь, когда его на глазах у всех отметила своей милостью сама Леди Монтгомери!

— Рад стараться! — на его глаза навернулись слёзы радости.

— Однако, скажите мне, милый друг, кому ещё я обязана за столь необычайную предупредительность? Кто был так любезен сообщить вам о моём прибытии?

— Да-да, конечно! Разумеется! — спохватился Мэр. — Всё благодаря нашему любезному хозяину! Он сообщил нам о вашем прибытии и просил непременно от его имени выразить своё почтение!

Это было так предсказуемо, что ни я, ни, судя по выражению лица, Белла, ничуть не удивились такому сообщению.

— Что же он сам не явился? — ни нотой не выдав своей заинтересованности в данном вопросе, поинтересовалась она.

— Видите ли, Леди Монтгомери, — толстяк понизил голос до почти заговорщического шёпота, — он никогда здесь не появляется сам!

— Хотите сказать, что сами ни разу его не видели? — на этот раз Изабелл не смогла сдержать удивления. — Как же вы получаете его распоряжения?

— Письменно, — сообщил Мэр. — Через курьера.

— А как вы можете быть уверены, что их не сочиняет ваш же заместитель в соседней избе? — усмехнулся я.

Толстяк невольно оглянулся на притихшую свиту чиновников.

— Печать! — совсем уж понизив голос, прошептал он. — И, кроме того, он всегда узнаёт, как выполняются его распоряжения. Он поощряет за преданность и карает нарушителей!

Местный начальник внезапно побледнел, словно карающий меч только что оказался занесённым над его головой.

— Боже мой! Боже мой! — запричитал он в панике. — Чуть не забыл! Ваше внимание… Моё почтение… Но это же ничего, что я не передал его сразу? Ведь главное — передать!

Пришлось слегка похлопать нашего нового знакомого по плечу. Он пошатнулся, но на ногах устоял. Зато прекратил истерику.

— Хозяин просил передать вам лично в руки, Леди, личное послание! — всё ещё оставаясь бледным, торжественно сообщил он.

Вновь оглянувшись, он подал знак. К нам мелкой рысцой направился тощий человек неопределённых лет, словно кушаком, подпоясанный женской цветастой шалью. На вытянутых вперёд руках он нёс небольшую коробку, склеенную из разноцветного картона. Когда он приблизился, я различил на крышке коробки надпись гуашью: «Для особо важных доку». Последнее слово не поместилось целиком, но, вне всякого сомнения, означало «документов». С поклоном он протянул свою ношу Изабелл. Она, в свою очередь, не только не попыталась принять подношение, но даже не взглянула на него. В прошлом герцогиня, а ныне королева собственного мира, она прекрасно знала, как вести себя в подобном случае. Я же, в данный момент, исполнял роль ни то телохранителя, ни то секретаря при важной особе. А от того бесцеремонно забрал коробку из рук тощего. Ни вес её, ни запах на наличие бомбы не указывали. Поэтому я спокойно снял и отбросил в сторону крышку.

В коробке находился единственный предмет. Это был небольшой старомодный конверт из очень плотной бумаги. Я достал его, а коробку отправил следом за крышкой. С лицевой стороны он оказался подписан от руки чёрными чернилами крупным почерком. Надпись гласила: «Леди Изабелл Монтгомери лично в руки». Но обратная сторона оказалась намного любопытнее. Сложенные края конверта скрепляла большая сургучная печать. Оттиск изображал голову тигра с устрашающе оскаленной пастью, снабжённой внушительными клыками. Я молча передал письмо жене. А сам внимательно посмотрел в глаза толстяку.

— Письмо уже вскрывали?

Тот, в который уже раз стал белым, как мел.

— Нет-нет, что вы! Кто бы осмелился!

Собственно, я и так знал, что письмо не было вскрыто. Хватило одного внимательного взгляда на оборотную сторону конверта, дабы убедиться в этом. Однако, опыт подсказывал, что местных необходимо всегда держать в тонусе, дабы в их головы не забрались ненароком какие-нибудь вредные мыслишки. Страх — лучшая гарантия лояльности.

Легко преломив печать, я развернул письмо, немного разгладил его на колене и, не читая подал бумагу Изабелл. Всё же автор адресовал его именно ей. А сам поднялся с лавки, встал немного позади, откуда, пользуясь преимуществом своего роста, мог легко видеть текст. Он был написан теме же чернилами, красивым, но довольно мелким почерком. Это мне не мешало, ибо зрение вестника гораздо острее, чем у любого жителя Земли.