Вестник смерти 2. Книга первая. Зуб тигра

— Тогда пошли, — усмехнулся этот вояка, видимо решивший, что он бессмертен. Только поедим сначала.

Да уж, вот единственное, что может несколько обескуражить мою Беллу (а как оказалось, и меня самого), так это беспримерная наглость простого человека, знающего, что перед ним сразу два Вестника смерти! Правдой о том, что мы никогда не оставляем живыми свидетелей давно уже пугают детей в бесчисленном множестве миров. А тут какой-то фельдфебель, на глазах которого я один перебил дюжину его солдат, предлагает нам с Беллой «сначала поесть».

— Ну, рассудите сами, — воспользовавшись нашим секундным замешательством, предложил обречённый Вадим, — без меня в этом мире вам тигра не отыскать. Или столько времени потратите на поиски, что он успеет привести в исполнение любую угрозу Земному Альянсу. И, как верно рассудила Леди, — тут он посмел коснуться руки моей жены, правда лишь для того, чтобы намекнуть ей, ослабить хватку её пальчиков на его горле, что несколько мешало ему говорить без хрипа, — хотел бы он вас убить до встречи, то уже убил бы.

Лично я бы подобную наглость не стерпел, и уже задушил нахала. Но Изабелл, как не крути, была из рода вестников лишь наполовину. Видимо, спокойная рассудительность её второй — земной половины в этот раз взяла верх.

— Я могу просто заставить его указать нам путь, — не очень уверенно предложил я, — любого человека можно сломать пыткой.

Старшина снизу вверх взглянул на меня с таким сожалением, что мне в первые в жизни стало неловко перед потенциальной жертвой. На меня смотрели со страхом, с ужасом, с мольбой, с ненавистью, но никогда вот так — с сожалением.

— Из этого ничего не выйдет, — неожиданно спокойно произнесла Изабелл, отпуская горло Вадима и даже помогая ему подняться.

— Почему? — скорее по инерции спросил я.

— Потому, что тигр сразу узнает и уйдёт. Поймёт, что мы не хотим переговоров, и применит свою силу, заключённую в кристалле.

— А как он узнает?

— А как он узнавал обо всём раньше?

Мы оба вопросительно уставились на вновь оседлавшего поднятый с пола табурет предводителя егерей.

— Не-не, — завертел он головой, — нет на мне никаких «жучков»! Да вы ж уже и всю одежду мою отобрали!

— Тогда как? — строгим голосом поинтересовался я. — Голубиная почта? Поселенка твоя? Или этот халдей?

При моих последних словах, официант в панике бросился в кухню и исчез из поля зрения, лишь добавив мне подозрений. Хотя, после того допроса, что мы не скрываясь устроили Ваду, пожалуй, сбежал бы и не виновный.

И тут старшина превзошёл даже сам себя. Он вдруг с силой врезал обоими кулаками по столешнице, да так, что на пол полетела вся мелкая посуда, накрытая к обеду. Обвёл нас суровым, как мне показалось, взглядом, и заявил:

— Вы по отдельности — трезвомыслящие люди. Вместе вы — прекрасная пара! Но, когда вы вместе работаете, то ваши мозги перестают функционировать в нужном направлении! С чем это связанно вам только доктор скажет. Может от того, чтобы этого избежать, все вестники и стали одиночками.

Уже услышав от этого полутёмного вояки слово «функционировать», я мысленно согласился с Изабелл. Которая не стала его убивать прямо теперь. А когда дошло до его рассуждения о судьбах наших братьев, желание ещё послушать излияния этого пророка только выросло.

— И давайте всё-таки поедим. Путь не близкий, — уже абсолютно спокойным голосом произнёс он, мило улыбаясь в сторону кухни.

— Чёрт меня побери! — только и смогла произнести Леди Монтгомери, с таким неподдельным восхищением глядя на несостоявшийся труп, что я, признаться, несколько взревновал.

Глава 11

Немного придя в себя, мы с Беллой согласились с нашим «пленником» в том, что любой организм, пока он живой, требует подпитки и заказали обед на троих. Заказ принял мальчик лет восьми — десяти, который ещё в силу своего возраста не ведал страха смерти. Скорее всего, это был поварёнок с кухни. Наш официант же исчез. Но мы напрасно думали о нём плохо. Как мы вскорости смогли убедиться, исчез он не так уж далеко и по делу.

Поварёнок, выводя каждую букву так, словно он был Рафаэлем и писал Мадонну, заполнил целый лист, хотя заказ был весьма краток. И уже через минуту, что, по моему скромному мнению, являлось рекордом среди всех ресторанов и забегаловок всех миров, что довелось мне посещать, на нашем столе появились горячие блюда и закуски. От местного самогона я отказался сам, и отсоветовал Белле, а Вадиму прямо запретил. На что тот жутко обиделся, или сделал вид. Пришлось разрешить, но не более стакана.

— Просто не хочу, чтобы всё снова окончилось в этой жуткой «бане»! — прошептал я жене, кивая на счастливое после нескольких глотков зелья лицо старшины.

— Надо будет изучить этот варварский обычай, — согласилась она, — некоторые моменты, что я наблюдала, мне очень и самой хочется испробовать!

Я с ужасом представил, что за «моменты» это могли бы быть, но промолчал.