Вестники времён (сборник)

Коль сосед украл у тебя любовь,
Так скорее пришпорь коня,
Сюзерен прикроет на это глаза,
Когда кровью смоешь ты срам.
Так налей вина, опрокинь бокал —
Два глотка за прекрасных дам!

Свет их глаз заставляет преграды сметать —

Согласятся друзья и враги.
Ради них можно дьяволу душу отдать,
Чтоб забыться на чудной груди.
Ты к пробитой кольчуге стан нежный прижми,
И любая прошепчет: «Дам…»
Так налей вина, опрокинь бокал —
Два глотка за прекрасных дам!

Песенка отнюдь не куртуазная. Невозможно услышать нечто подобное из медвяных уст Бертрана де Борна — фаворит Ричарда предпочитал всяческие слёзы-грёзы-розы, обронённые платочки, вздохи при луне, трагическую любовь и откровенные признания на смертном одре. Песни военных выгодно отличались от точащих слезу лэ менестрелей, которые только и делали, что сочиняли душещипательные истории для романтических девиц, наслушавшихся легенд о Галахаде.

Далее беседы окончательно и бесповоротно вошли в русло крестового похода. Сицилийцы из тех, что помоложе, огорчались, говоря о короле Танкреде, который не принял на себя крест и недвусмысленно намекнул вассалам о необходимости оставаться дома. Сицилия и её владения на Апеннинском полуострове были под угрозой — буйный сынок Фридриха Барбарросы, герцог Швабский Генрих фон Штауфен, желая урвать побольше владений, счёл себя наследником сицилийского трона и оспаривал права молодого Танкреда. По новостям, пришедшим с полуночи, Генрих вместе со своей армией двигался к Риму, намереваясь затем высадиться на Сицилии, предварительно захватив земли Танкреда на материке. Единственно, младший Штауфен не осмелится начать войну, пока на Сицилии находятся могучие противники — Филипп-Август, верный союзник Танкреда, и Ричард Львиное Сердце, которому глубоко плевать, с кем драться, лишь бы драться. И потом, святейший папа Климент объявил Божий мир, и если герцог Швабский нарушит папское слово, ему не миновать самых крупных неприятностей, вплоть до отлучения.

Мирное, хотя и громкоголосое празднество во дворе семьи Алькамо вдруг прекратилось. Гунтер, обсуждавший с недоверчивым Гильомом преимущества плотного пехотного строя перед неорганизованной рыцарской конницей (этот факт доказала не столь уж давняя битва при Леньяно, когда ломбардцы в пух и прах разгромили Барбароссу), вдруг заметил, как во дворе появился всадник, быстро спрыгнул с седла и, поискав глазами Роже, подбежал к главе семьи. Шептались они недолго.

— Тихо! — рявкнул Алькамо-старший, с лёгкостью перекрыв шум во дворе. — Тихо, я сказал! Приказ короля!

Выглядел Роже превесьма озабоченно. Видать, новости, доставленные из мессинского замка, ему не понравились.

— Всем рыцарям и оруженосцам сейчас собраться, взять доспех и оружие! — громко распорядился Роже. — Королём Танкредом нам приказано занять ворота святой Терезии. Нет, нет, не война! Просто король хочет обезопасить город.

«От кого? — изумился Гунтер. — Враждебных армий на острове нету, Танкред дружит с Филиппом Капетингом, а у него здесь самое сильное войско. Или? А вдруг сбывается то, что я помню из курса истории в Кёльнском университете? Неужели Ричард?..»

— Мишель, остаёмся в городе, — германец толкнул рыцаря локтем в бок. — Потом объясню, что случилось. Надо где угодно и как угодно найти Сержа.

— Неприятности? — шепнул в ответ Фармер, привыкший к тому, что его необычный оруженосец знает большинство событий наперёд.

— …И весьма крупные неприятности.

— Почтенные гости, — Роже повернулся к Мишелю с оруженосцем и мессиру Ангеррану, — вас слово короля Сицилии ничуть не касается. Вы ведь не вассалы Танкреда? Отдыхайте и ни о чём не беспокойтесь.

Mafia благородного семейства де Алькамо собралась быстро. Всего насчитывалось человек тридцать пять — во Франции компанию Роже назвали бы «копьём». Старший рыцарь, оруженосцы, несколько арбалетчиков и копейщиков. В состав семейного отряда входили и простолюдины из слуг — конюхи, скотники и прочие простецы, трудившиеся у благородных сицилийцев. После того как средиземноморский остров был захвачен норманнами, последние не забыли старинных традиций — наравне с господами сражаются и слуги.

— И что нам делать? — Мишель посмотрел на оруженосца, но получил ответ вовсе не от Гунтера.

— Идёмте в город, посмотрим, что происходит, — предложил стоявший за спиной рыцаря Ангерран де Фуа. — Если хотите, я вас провожу до обители Святой Цецилии, где остался ваш друг. Согласны?

— Согласны, — кивнул сэр Мишель. — Не пойму, отчего Танкред решил собрать войско на стены?