Ветер богов

Колонну пленных разделили на две части и повели в разные стороны. Шли, соблюдая только видимость строя. Недавно прошедший дождь оставил многочисленные лужи, по которым они, успев отвыкнуть от ходьбы, шлепали, обдавая друг друга брызгами. За дощатыми заборами и палисадниками стояли одноэтажные домики, во дворах садики, огороды. Вот у водопроводной колонки стоят несколько женщин. Одна из них — крутобёдрая, с высокой грудью — что-то сказала подружкам, кивнув на пленных. Подруги её рассмеялись, но не обидно, добродушно.

— Вот это женщина! — крякнул кто-то в колонне.

Многие, не сдержавшись, заулыбались.

Этот смех женщин почему-то успокоил Эдано, который настороженно смотрел по сторонам, и придал уверенность, что ничего страшного им, пленным, не предстоит, что будущее не таит никакой опасности.

Запомнилась и другая сценка. Из подворотни у одного домика выскочила собака и с лаем бросилась к пленным. Тут же открылась белёная калитка и показался седобородый человек. Старик повелительно крикнул, и пёс покорно затрусил назад…

Эдано успел порядком устать, пока раздалась команда “стой!”, и колонна постепенно замерла у высокого глухого забора. В заборе широкие ворота со шлагбаумом. Русский солдат поднял перекладину, и пленные вошли на просторный широкий двор.

“Что это — тюрьма?” — мелькнула у каждого одна и та же мысль.

В глубине двора высились три длинные двухэтажные казармы, сложенные из толстых почерневших бревен. На окнах казарм решеток не было. В дальнем углу виднелись ещё какие-то служебные постройки.

Колонну встречали два русских офицера. Один приземистый и пожилой майор, другой молодой и сухощавый старший лейтенант. Во дворе японские офицеры выстроили своих подчиненных. Сопровождавший колонну русский офицер подошел к майору и громко отдал рапорт. Поздоровавшись с ним, майор провел пальцем вдоль воротника кителя и, сделав два шага вперед, обратился к пленным. Старший лейтенант переводил его слова на японский язык:

— Офицеры и солдаты бывшей Квантунской армии! До того как правительство моей страны решит вашу судьбу, вы будете жить здесь. Для себя всё будете делать сами. Теперь вы составите отдельный рабочий батальон, подчиненный командованию Советской Армии. Командир батальона — я, майор Попов. Это, — показал он на своего переводчика, — мой помощник, старший лейтенант Гуров. Все просьбы и обращения к советскому командованию передавайте через старших команд. Сейчас вас поселят в казармы, потом сводят в баню.

Гуров разделил прибывших на группы и показал, кто какую казарму занимает. После неизбежной суматохи, когда каждый старался занять место получше, раздалась команда “в баню!”. По пути Савада с усмешкой заметил, обращаясь к Ичиро:

— Услышал бы господин подполковник Коно, что Квантунская армия теперь бывшая, умер бы на месте. Интересно знать — ефрейтор я теперь или нет? Да, не получился из меня начальник!

Потрясающее впечатление на всех произвела русская баня. Уж кто-кто, а японцы любили посидеть в горячей воде фуро^[23].

Савада и Эдано сидели на лавке и старательно мылись из жестяных тазов. В бане слышались гогот и крики людей, обрадованных возможностью смыть накопившуюся за дорогу грязь. Мимо них в следующее отделение прошли два русских солдата из команды, сопровождавшей эшелон. Спустя некоторое время один из них появился в клубах густого пара и, улыбнувшись, сделал Эдано и Саваде приглашающий жест рукой.

Друзья поднялись и вошли в душную небольшую комнату, недоумевая, зачем они это понадобились русским Лежавший на верхней полке весь в клубах пара русский солдат, покрякивая от удовольствия, хлестал себя пучком прутьев с редкими желтыми листьями.

— Давай, хорошо! — пригласил он пленных. Слова эти Эдано и Савада уже знали и поняли, в чем дело: им предлагают попробовать новый способ мытья. Савада первым влез на верхнюю полку и тут же, закрыв лицо ладонями, скатился вниз. Последовав его примеру, самолюбивый Эдано решил не отступать. Задыхаясь, он упрямо продолжал сидеть на верхней полке. Один из русских подал ему веник, и Ичиро тоже принялся хлестать им себя, недоумевая, что за удовольствие обжигать кожу горячим паром.

Савада стремглав выскочил из парной. Скоро сюда стали заглядывать другие любопытные из пленных. Некоторые из них рискнули сесть рядом с Эдано. Русский солдат толкнул Эдано в плечо, показал на дверь и крикнул неизменное: “Давай хаяку!”

Эдано понял, что ему пора уходить. Пошатываясь от изнеможения, но гордый тем, что доказал свою выносливость, вышел он из парной и жадно припал ртом к кувшину с холодной водой.

Легкость в теле после бани привела друзей в отличное настроение. Первый день в батальоне оказался вовсе не страшным.

— Если у русских главная пытка для пленных — парная, — заметил Савада, — то жить можно и здесь. А ты обратит внимание, что белье они нам выдали новое. Заранее приготовили!

2