Ветер богов

Учить Нисино действительно не приходилось. С первых дней пребывания в плену, ещё в Муданьцзяне, он внимательно присматривался к тем, кто его окружал, оценивал и прикидывал, на кого можно положиться. Быстрее всех он сошелся с Хоммой — бывшим поручиком Тарадой. Они, как кроты, рыли подземные ходы навстречу и быстро поняли друг друга. Единственно, что позже не мог простить себе разведчик, это своей ошибки в оценках Эдано и Нагано. Каждый из них, по-своему, не оправдал того представления, которое сложилось о них у Нисино.

4

Эдано не ожидал, что с новым назначением на его голову свалится столько хлопот. Командирами отделений он назначил Адзуму и ещё трех мало знакомых ему унтер-офицеров и этим вызвал новый приступ затаенной злобы у Нагано, тоже претендовавшего на этот пост.

Нелегко было составить и списки солдат по профессиям. Кто раньше в армии этим интересовался? И каких только людей не оказалось во взводе: мелкие торговцы, крестьяне, рабочие, парикмахеры, студенты и даже один профессиональный шулер.

Через несколько дней батальон вышел на работу. Первая рота, в которую входил взвод Эдано, должна была строить четырехэтажное здание школы.

Накануне майор Попов обратился к батальону с речью, которую переводил Нисино. Майор рассказал об условиях труда военнопленных: рабочий день восемь часов, заработанные деньги, за вычетом расходов на содержание и питание, будут выдаваться военнопленным на руки.

Советские офицеры ушли, а капитан Мори, подав команду “вольно”, в свою очередь, потребовал, чтобы на работы вышли все. Никаких болезней он не признавал.

Эдано привел свой взвод к казарме и отпустил солдат, оставшись сам покурить. В это время подошел четвертый взвод. Хомма, прежде чем дать команду разойтись, отхлестал по щекам одного из солдат. “Я покажу тебе, как болеть, свинья! Чтобы завтра вышел на работу!” — орал унтер-офицер.

Хомма подошел к Эданб, попросил спички и сказал, отдуваясь:

— Завтра первый выход на работу. Нужно показать русским, что нас не напрасно поставили командовать. А этот вздумал болеть. Ну, я дал ему лекарства… Завтра надо вывести всех, — повторил он, понизив голос, — а потом пусть хоть половина из них ляжет. Станем мы надрываться на русских. Ты, друг, советуйся со мной. Я старше и опытнее тебя. Вообще, надо ближе друг к другу. У нас общая великая цель.

Эдано с непроницаемым видом выслушал доверительную речь Хоммы, потом выплюнул окурок и равнодушно проговорил:

— С собакой ляжешь спать, встанешь с блохами, — и отошел, не оглядываясь, от опешившего Хоммы.

…Первый день работы был бестолковым и тяжелым. Четыре русских мастера сбились с ног, пытаясь объяснить японцам, что надо делать. Нисино мог бы помочь в этих переговорах, но нарочно остался в штабе, сославшись на необходимость переводить доклад капитана Мари о поголовном выходе батальона на работу.

Наконец военнопленные кое-как поняли, что от них требуется. Все получили лопаты и носилки. Рыть котлован для фундамента начали дружно, но уже вскоре стало видно, кто на родине знал труд, а кто к нему не привык. Капитан Уэда переходил от взвода к взводу и на удивление терпеливо разъяснял, что нужно делать, ставил пометки на чертеже будущего здания.

Обедать возвратились в батальон. Некоторые, морщась от боли, промывали вздувшиеся мозоли.

— Не много мы здесь, наверное, увидим, — буркнул недовольно Саеада. — Всё, как и раньше. Солдат надрывается, его же бьют по морде. Только что жандармов нет и пули не свистят.

— Не ворчи, — усмехнулся Эдано. — Русские правы.

— Да я не об этом, — досадливо возразил механик. — Я работы не боюсь. Только до каких пор нас свои же мордовать будут?

— Этого я не знаю. Дисциплина есть дисциплина

— Эх, ты! — В голосе Савады прозвучала обида. — Неужели и ты в морду нам кулаком совать будешь?

Эдано потемнел:

— Постыдился бы ты, мудрец!

— Ладно, ладно. Это ведь я со злости. Но ты заметил… русские нас пальцем не трогают, а свои лупят. Почему, а?..

…Котлован рыли долго. И с каждым днем всё меньше людей выходило на работу. Майор Попов терпеливо выслушивал объяснения капитана Мори: у него много больных; они, японцы, не привыкли к местному климату, здешней пище, и для того, чтобы им привыкнуть, потребуется время.

В батальон приехали представители из штаба. В их группе были и медики. Врачи осмотрели пленных и всех больных освободили от работы. Они были оставлены на попечение врача и фельдшера, которых разыскали среди самих японцев. Трое представителей, свободно владевшие японским языком, беседовали с офицерами и солдатами.

Вечером старший из них — пожилой подполковник с университетским значком на кителе — подводил итоги проверки. Майор Попов смущенно оправдывался:

— Ну что я могу сделать? Языка я не знаю. Гуров поехал в штаб, а его там задержали. Приходит этот Мори с переводчиком — толком договориться не можем. Требуют мисо… Спрашиваю, что это такое? Отвечают — наше национальное кушанье. А из чего его делают? Не может объяснить — слов, дескать, таких не знает. Черт те что получается!