Ветер богов

— Так как вы относитесь к вступлению в клуб, Эдано-сан? Его превосходительство Томинага Кёдзи с одобрением отзывался о вашей службе.

— Я подумаю, Фумидзаки-сан, и сообщу вам лично или письменно.

— Сайонара!

Ичиро вежливо, как и подобает, проводил гостя до ворот и отвесил ему традиционный поклон. Фумидзаки подчеркнуто твердой походкой отправился к стоявшему неподалеку автомобилю.

— «Джип»! — узнал американскую машину Ичиро.

— Чего хотел от тебя этот нарядный горожанин? — полюбопытствовал дед, когда Ичиро вернулся в дом.

— В летчики вербовал! — хмуро ответил внук.

— В летчики? Куда?

— Не все ли равно. Где деньги платят за наемников.

— Са…

Ичиро был выбит из колеи разговором с непрошенным гостем. На душе стало муторно. Этого Фумидзаки и ему подобных война ничему не научила: какими были, такими и остались. Надменными, тупыми и слепыми в ненависти. И они опасны, не остановятся ни перед чем. интересно, кто из них наживается на поставке наемников для Чан Кай-ши и в Корею? Раньше Япония поставляла проституток, теперь летчиков. Тоже живой товар.

Возвратившись домой, Намико сразу же заметила перемену в настроении мужа. Накормив семью и убрав со стола, она постелила постель, молча прижалась к его сильному телу. Руки Эдано обняли её, и она затихла, безмерно счастливая.

— Понимаешь, — заговорил Ичиро, — приходил сегодня один тип. Вербовал меня в летчики, за границу. Обещал большие деньги.

— Опять на войну? — со страхом спросила Намико.

— Для чего ещё нужен им бывший камикадзе?

Намико тихо заплакала.

— Прошу вас, не уезжайте. Не ради нас, ради себя. И дедушка не переживет этого.

Ичиро вытер ладонью глаза жены.

— Надо было выбросить этого типа из дома. Ладно, я с ним ещё поговорю. Никуда я не поеду, больше меня не обманут. И я буду бороться за то, чтобы наш Сэцуо не знал войны. Ты понимаешь меня?

— Да, любимый, понимаю.

— Тебе будет трудно со мной.

— Я готова ради вас на смерть пойти, — прижалась ещё теснее к мужу Намико.

Ичиро догадывался, что его самоотверженная жена действительно готова пожертвовать собой ради него, а все другие цели ещё далеки от неё. Он улыбнулся в темноте и шепнул ей на ухо:

— Ты непременно должна мне родить ещё одного сына, а потом девочку, похожую на тебя.

Жена счастливо засмеялась…

7

На следующий день Эдано Ичиро пошел наниматься на американскую авиабазу. В доме становилось всё хуже с питанием. Намико каждый раз робко извинялась перед мужем, что ничего лучшего не может предложить на стол. Ему было стыдно, что его кормят руки слабой женщины. Сынишке после болезни тоже надо питаться получше. Уехать и а поиски работы в тот же Кобэ он не решился, запротестовали дед и Намико. В конце концов безразлично, кому продавать свой труд. Да и не вечно он будет работать на американцев. «Поживем — увидим» — так, кажется, говорили его русские друзья. Понадобятся и его руки строителя: так много разрушений вокруг.

Авиабаза находилась километрах в пяти от Итамуры. Пыльная полевая дорога вскоре вывела его на шоссе, которое шло от железнодорожной станции до авиабазы. Он ступил на гудрон своими солдатскими, видавшими виды ботинками и размеренно зашагал по кромке. О лихачестве американских водителей Ичиро уже наслышался много. Дед, как всегда с шутками, рассказывал и о там, как крестьяне были рады, что дорога прошла в стороне от Итамуры. Больше того, стараясь всячески отделиться от пришельцев, жители решительно протестовали против каждой попытки открыть в деревне пивнушку, бар или еще какое-либо увеселительное заведение. Даже Тарада не смог уговорить их. «Сами спалим», — заявили крестьяне одному из дельцов, особенно энергично добивавшемуся открытия бара. «Нет, не такие уж быки наши сельчане», — подумал Ичиро, вспомнив слова Акисады.

Ему известно было и то, что крестьяне Итамуры неохотно шли работать на авиабазу. Возможно, и это сыграло свою роль в том, что Тарада дал ему рекомендательное письмо.

Занятый своими мыслями, Эдано и не заметил, как гудрон дороги привел его к авиабазе. Высокая проволочная ограда уходила далеко в стороны, словно стремилась захватить побольше японской земли. В центре ограды высилось строение из гофрированного железа. У ворот стояли два американских солдата, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Каски и автоматы в этот жаркий день казались лишними, ненужными. Сразу же за воротами торчала высокая мачта, на которой цветным полотнищем повис полосато-звездный флаг. Многочисленные надписи и транспаранты на английском языке о чем-то предупреждали прохожих. Судя по тому, как много слов было подчеркнуто жирной чертой и выделено несоразмерно большими восклицательными знаками, надписи были строгими и категорическими.