Ветер богов

Утром, уже прощаясь и успокаивая Сэцуо, который не хотел расставаться с бабушкой, Эдано-отеи спросил старика:

— Простите, совсем забыл. Как поживает брат?

— Кюичи? — недовольно отозвался старый Эдано, по-прежнему недолюбливавший младшего сына. — Раз не показывается, значит, хорошо живет. Когда ему плохо приходится, так он приползает… Никакого уважения к отцу. Ну и пусть. Он устроился где-то на верфях. В управлении. А кем, не знаю. Да и знать не желаю, — окончательно рассердился старик.

Глава третья

1

Круг друзей Ичиро все увеличивался, и он этому радовался больше всего. Посмеиваясь и подшучивая над проводимой оккупационными властями «демократизацией страны», Оданака, Сатоки, Эдано Ичиро и их новые товарищи проводили конспиративно работу по созданию профсоюза. Они хотели поставить командование базы перед совершившимся фактом — перед организованной силой японских рабочих. Ведь их было много: янки любили комфорт, создаваемый чужими руками.

Больше друзей становилось и в Итамуре. Тут первым помощником Ичиро был инвалид Акисада. Живой и энергичный, он бодро ковылял на своей деревянной ноге, всегда с шуткой наготове. Но чувствовал он себя не совсем спокойно.

— Понимаешь, Ичиро, — оказал он однажды в порыве откровенности. — Смущает меня одно обстоятельство, не знаю, как и объяснить тебе…

— А ты смелее, фронтовик.

— Вот какое дело. Ну, что я работаю сторожем у Тарады, думаю, ни у кого сомнений не вызывает. Но человек я одинокий, не старый и…

— Так женись.

— А кто за меня пойдет? Дома собственного нет, земли тоже…

— Не понимаю. Говори яснее.

— «Говори, говори», — пробормотал смущенный Акисада. — Сошелся я со старшей дочерью Тарады. Девка уже в годах, на лицо рябовата, а все же живой человек…

Эдано рассмеялся:

— Ну и хитрец же ты, самому Тараде нос натянул. На полном обеспечении служишь. Если бы старый паук узнал, он бы у тебя из платы высчитал. По расценкам веселого дома третьего разряда.

Акисада рассердился:

— Чего смеешься, тут речь о живых людях идет. Мне не до смеха.

— Извини, брат. Конечно, дело серьезное. А она тебя любит?

— Говорит, что любит, — пожал плечами инвалид.

— Ну, так поженитесь.

— Это легко сказать, а как сделать? Разве старик согласится? Ведь тогда землю придется выделять. Он же и на неё часть записал. Только заикнись — сразу выгонит. А куда я с этой деревяшкой? — хлопнул с досадой по протезу Акисада.

— Да, — помрачнел Ичиро, — положение действительно серьезное… Подождем. Дай время, доберемся и до Тарады.

— «Подождем, подождем»… А если ребенок будет, тогда как?

— Да мало ли таких в доме Тарады? — ответил вопросом на вопрос Ичиро.

— Таких нет, — нахмурился Акисада. — Это будет мой ребенок.

Эдано смутился и взял инвалида за руку.

— Извини, друг, но я действительно не знаю, что тебе сейчас посоветовать.

* * *

Однажды перед концом работы на базе случилось происшествие. Тот самый тип с повязанной платком головой, которого остерегались рабочие, попал под тяжелый ящик, и его изрядно помяло. Раненого на носилках отнесли домой.

— Как это могло случиться? — недоумевал Ичиро, возвращаясь с Сатоки домой. — Он же такой осторожный, да и не надрывался никогда на работе.

Бывший студент остановился и осмотрелся. На дороге, кроме них, никого не было.

— Это наши его…

— Зачем?

— Эх ты, камикадзе, простая душа. Он что-то пронюхал… Вот когда тебя начнут колотить резиновой дубинкой по голове, тогда всё поймешь: хотя дубинка американская, а рука японская. Ясно?

— Ясно!

— А этому типу полезно. Сволочь он! Не знаю, за что его выгнали из полиции, но их агентом он остался. Змея не может не жалить. Вот полежит с месяц без денег — поймет пользу профсоюза.

— Но ведь полиция может напасть на след.

— Полиция? — усмехнулся Сатоки. — На базу она и носа не сунет. Ты плохо знаешь наши порядки. А сделано всё чисто, никто не докопается: обычный несчастный случай. Ты посмотрел бы, как сержант поносил пострадавшего. Вообще этот янки — любопытный человек. К нему надо присмотреться.

* * *

Полковника Дайна — командующего авиабазой — Эдано уже однажды видел. Мимо их автомашины, стоявшей у ворот, прошуршал, низко приседая, черный лимузин. Сверкнув лаком, он, не останавливаясь и не сбавляя хода, промчался мимо часовых, замерших с автоматами, взятыми на караул. За зеркальным стеклом мелькнуло квадратное невозмутимое лицо.

— Полковник Дайн! — пояснил Ичиро один из грузчиков. — Это его машина.

Не успел скрыться лимузин и часовые ещё не прикрыли ворота, как с внутренней стороны ограды заскрипел тормозами, остановился открытый «джип», на ветровом стекле которого болталась кукла-обезьянка. За рулем сидел лейтенант Майлз. Высунувшись из машины, он крикнул:

— Что, наш чурбан уже проехал?

— Так точно, сэр, — со смехом отозвался один из часовых. — Вот ещё пыль не осела.

— Прекрасно! — ответил лейтенант, снова усаживаясь за руль. — Я догонять его не буду. У меня другой маршрут, парни, — закончил он, подмигнув, и рванул «джип» с места.