Ветер ярости

и мы снова и снова живем в разрушенном доме
и еда наша земля и вода наша ржавый снег
ты говоришь духота и то что мы живем на земле
это как в грозном
когда вы вернулись
в свой разрушенный людьми и войной дом
мы живем без дверей
под мокрым растрескавшимся потолком
мы ходим за мороженым и газировкой
а еще я выхожу в сад и медленно долго курю
в ярких разъедающих сумерках
а еще сегодня у нас наконец появилась
стиральная машина
и я выходила во двор с салатного цвета тазом
который мы нечаянно привезли из Кузьминок
и на серые волчьи веревки развешивала полотенца
и начался дождь и мы наспех
как пьяные все собирали с веревок
и ты белье мне передавала в окно

и ты целуешь меня и смеешься

оправдываясь за свои поцелуи
и они вспыхивают на твоих губах
звездочными взрывчиками
а еще твои губы пахнут сладко сладко
халвой и шоколадом

а еще мы живем на земле окнами в сад

и рассадой на подоконнике
я хожу в темно-зеленой синтепоновой душегрейке
а ты как всегда ходишь голая
и пах твой темнеет
на бесконечно белом мраморном теле

мы живем и ты замечаешь время

а я времени не замечаю
потому что не хочу ни времени ни движения ни боли
но мы разглядываем фотографии
моей матери на Одноклассниках
и она там в специальной программе
приделала свою голову
к телу стройной изысканной женщины
у роскошного автомобиля
и к телу огненной женщины-бабочки
и я сквозь эти коллажи как будто лучше всего
понимаю время
чем когда смотрю на деревья в саду
и разрушенную больницу
сквозь черную решетку забора
мама скоро умрет и я это точно знаю
как знаю свою пухлую родинку на ноге
как знаю дорогу до ресторана Макдоналдс
или как знаю сколько стоит книга и хлеб
и я знаю точно что мама скоро умрет
и смотрю смотрю ее фотографии
и слышу как она увядает

я как будто бы очень близко вижу ее страдания

и вижу как жизнь медленно медленно плавится
в ее тяжелых руках
в ее лысой седеющей голове
и в пресной усталой улыбке
и тогда я знаю про время
когда смотрю на нее так близко
в другой южный выцветший город
и вижу как мама вытирает с щеки
влагу душную поймы
и как смотрит под козырек над водой
и я вижу ее
как будто бы вот-вот могу прикоснуться
и тихо тихо жалеть ее
за бесполезную трудную жизнь
жалеть ее прямо отсюда
из дома с окнами в свежий сочный дурманящий сад
жалеть ее бесконечно пока жизни не станет
пока жизнь не станет невидимой
в сером безвольном теле
материном и моем

Что я знаю о насилии

Этот текст я написала в метро, я пыталась справиться с панической атакой, спровоцированной ПТСР. Я знала, что есть универсальное средство избавления от Панической Атаки – считать от ста до нуля и обратно. Мне кажется, обстоятельства написания этого текста вшиты в него, поэтому нет смысла описывать ситуацию…