Ветер ярости

– Хорошо. А ты помнишь момент, когда ты вообще начала писать стихи?

– Мне было 14 лет, я была рэпершей и писала рэп. И первое мое стихотворение – текст рэп-песни, которую я так и не исполнила.

– О чем она была?

– О времени. Там фигурировали образы – песок и вода, вот это вот все, присущее 14-летнему подростку, который сталкивается с миром и пытается понять, что вообще в нем происходит. Мою песню никто не услышал. Не знаю, что произошло тогда, но помню, как стояла на сцене в школьном актовом зале с микрофоном в руке, в уши бил написанный мной специально для этой песни минус, но я не могла сказать ни слова, я стояла и стояла, из зала на меня все смотрели, а я смотрела себе под ноги и сгорала от стыда. Когда музыка уже почти закончилась, я сказала в микрофон, что вот и вся песня, и ушла со сцены в слезах. Я перестала писать стихи после того случая, а потом снова начала, но уже в 19 лет.

– Что же такого произошло в твои 19?

– Любовь, конечно же. Дикая неразделенная любовь. Это был такой период в жизни, когда я очень сильно уставала, потому что работала на двух работах одновременно. Два дня подряд я стояла за барной стойкой, еще по 12 часов работала в магазине молодежной одежды – это был год, когда я жила в Новосибирске и мне надо было снимать квартиру…

– Ты начала с рэпа, который сейчас активно отвоевывает территории у поэзии. Как ты вообще относишься к современному рэпу?

– Теперь я больше люблю «Гражданскую оборону», чем рэп (смеется). Я всегда слушаю новую музыку, стараюсь следить за поп-культурой. Мне очень нравится молодая музыка, Монеточка, «Ритуальные услуги» и т. д. Из рэперов мне больше всего нравится Хаски, потому что то, про что он поет в целом, мне знакомо, мне близок его пафос, у него даже есть песня про тайгу (смеется), но я посмотрела несколько его интервью, и мне кажется, он заигрывается, когда строит из себя утырка. В целом, вся рэп-культура – мизогинична, поэтому меня передергивает от первого альбома Фэйса и песен Фараона, я мечтаю о рождении феминистского лесбийского рэпа, вот такой рэп я хочу слушать. Про то, как девчонки ходят по улицам и целуются и кайфуют.

Оксана много смеется, рассказывая про юношеские воспоминания и свои ожидания. Когда говорит о рэпе, то взгляд ее становится почти мечтательным – феминистский лесбийский рэп выглядит заманчивым и явно нравится ей как идея. Когда я возвращаю ее своими вопросами в прошлое, она заметно грустнеет, задумывается. И чем ближе мы к разговорам о травмах, первой серьезной любви и настоящих разочарованиях, тем серьезнее становится Оксана, тем длиннее паузы между предложениями, тем собраннее она становится – будто готовится идти на войну.

– Ты родилась в Новосибирске?

– Нет, в Усть-Илимске, это Иркутская область. После школы я переехала в Новосибирск, не поступила в университет и осталась работать.

– А куда поступала?

– В театральный. Училась я очень плохо, мне было неинтересно. В то время в семье была очень сложная ситуация, я уходила из дома, пила пиво в подъезде, слушала сначала рэп, потом начала слушать «Гражданскую оборону», на самом деле я и сейчас ее слушаю по утрам, в общем, таких подростков называют трудными. Мне было не до учебы, надо было как-то выживать. И вот в 11-м классе мне сказали, что все одноклассники уже придумали, кем они будут, когда вырастут, а я, конечно, даже не задумывалась об этом, мне было важно сбежать из Усть-Илимска и, желательно, как можно дальше. Я вспомнила, что с подготовительной группы детсада участвовала в спектаклях (мне всегда давали роли Бабы Яги и всяких страшных персонажей), и подумала: «Почему бы мне не пойти в театральный? Я не боюсь сцены, с математикой у меня все плохо, а русский и литературу как-нибудь сдам… Решено». Мне казалось, что так будет проще. В итоге прошла почти все вступительные туры и дошла очередь до последнего. Он был трехчастный: прочитать стихотворение/басню, спеть песню и станцевать танец. Первые два прошли хорошо, а потом настало время танцевать…

– Это оказалось проблемой?

– Ну как сказать… Я всегда думала, что для поступления в театральный институт ты готовишь танец, приходишь, все смотрят, как ты здорово танцуешь, – и ты уходишь. И вот я готовила полгода танец…