Ветер ярости

– Она читала только то, что я писала в подростничестве и подкидывала ей. Мне было важно, чтобы она читала и хвалила, но она до сих пор не научилась хвалить меня. Оказалось, что все, что я ей подкидывала, она читала, но ничего мне не говорила, я узнала об этом, когда уже была взрослой. Она всегда была холодна ко мне, таких матерей называют “функциональными” – она готовила еду, стирала одежду, короче говоря, все, что в нашей стране принято делать матерям. Но при этом она была эмоционально недоступным человеком, я никогда не понимала, любит она меня или нет. Сейчас моя мама не знает, кто я, и для нее я просто человек, который руководит книжным магазином. Последний раз мы виделись два года назад. Недавно я завела аккаунт в «Одноклассниках» и общаюсь с ней там. Присылаю ей фотографии, «привет-пока» – весь наш разговор.

– Ты рассказываешь ей о том, что делаешь?

– Она знает, что у меня вышла книга «Женская проза». Я боюсь, но у меня есть надежда, что, если она прочитает мои тексты, она что-то поймет про меня или даже про себя, но я думаю, что если она даже и поймет, она не даст мне об этом знать. Это нечестно по отношению к ней – я постоянно мучаюсь совестью.

– Почему?

– Мир, о котором я пишу, – это мир, в котором она меня растила и в котором она продолжает жить. В цикле «Проспект Мира» есть еще рефрен «мама скоро умрет». Я действительно это чувствую, она болеет, у нее рак, ты, наверное, сама знаешь, что раковые больные – непредсказуемые, они могут сгореть за полгода, а могут жить очень долго. И это странное чувство, время то сжимается, то, наоборот, растягивается, я чувствую эти два года ее болезни как бесконечное время, но, знаешь, пять лет, которые она еще проживет, я ощущаю как предстоящее мгновение. И это тяжелое чувство, чувство будущей утраты и чувство страха. Наверное, эту книгу я ей дам прочитать.

– Ты боишься, что это может ее ранить?

– Я не знаю, что могут сделать с ней мои стихи. Они могут ее поразить, у меня была мысль отправить ей зин, который был в проекте “ГраундЗинФеста”, он в целом безопасный и красивый. А потом подумала – зачем? С одной стороны, я понимаю, что нахожусь в состоянии, когда время ограничено и она может не успеть прочитать, и я могу потом пожалеть, но, с другой стороны, я очень боюсь показать ей эти тексты. Каждое утро, когда собираюсь на работу, думаю об этом.

– Для тебя важен читатель?

– Мне очень важно, чтобы меня читали. Мне приятно, когда мне говорят, что мои стихи понравились, когда я получаю отклик.

– А представляешь, книжка дойдет до твоей матери…

– Она не ходит в книжные магазины…

Я предлагаю Оксане поговорить об осознании себя и принятии своей ориентации – о том, чем (помимо прочего) пронизаны ее тексты. Спрашиваю, как на ее взгляд, зависит ли принятие от образования, от общего уровня продвинутости человека? Оксана отвечает не сразу.

– Мне кажется, нет однозначного ответа на этот вопрос. Очень многое зависит от информированности. Мои знакомые лесбиянки, которым сейчас около сорока, рассказывали мне, как, живя в маленьком городе в детстве, думали, что с ними что-то не так, а потом, в 90-е, когда в газетах стали появляться что-то типа досок знакомств и статьи, они начали понимать, что они не одиноки. Сейчас все немного по-другому, у нас есть Интернет, ты можешь все нагуглить и понять, есть куча пабликов, в которых тусуются представители ЛГБТ, там можно получить поддержку и познакомиться с новыми людьми. В конце концов, у нас есть Милонов, который в 2011 году начал охоту на геев, и после этого все медиа начали писать о гей-проблематике. Такие злобные политики тоже вносят свой вклад. Я не думаю, что образование как-то помогает осознать себя и принять, многие женщины живут в шкафу и страдают внутренней лесбофобией, имея кучу образований. Причем политические взгляды не являются определяющим фактором, среди лесбиянок полно правых и православных, тут скорее вопрос про то, как эти женщины себя саморепрезентуют.

– Феминизм спасает?

– Меня – да. До встречи с ним я жила и думала, что ни на что не способна, не способна работать на нормальной работе, не способна думать и говорить, не заслуживаю уважения и внимания. Женщин воспитывают как веник, стиральную и посудомоечную машину в одном теле, которое идет бонусом к мужику. Женская социализация начинается, как только определили пол плода – ты только родилась, на тебя уже розовое надели и начали сюсюкать.

– Феминизм учит самостоятельности и трезвости?