Ветер ярости

– В то же время меня трогают вещи, от которых люди не плачут, я могу расплакаться от того, что человек сделал что-то крутое – проект или выставку, например. Я могу заплакать просто когда человек рассказывает о том, что делает. Я была у Серенко в «Доме на ножках» на экскурсии и расплакалась (конечно, втихаря).

– Что за проект?

– У Даши в подъезде галерея, это проект про добрососедство, она раз в неделю водит экскурсию по подъезду и рассказывает, как они собирали выставку, про то, как с соседями накрывают стол прямо в фойе и делятся вареньем и колбасой. Лолита всегда надо мной смеется, потому что я могу плакать даже над дурацким фильмом. Когда я сижу на психотерапии, я тоже плачу. Я очень ранимая, и мне очень больно.

– В то же время ты такая за борьбу и за силу.

– Да, это смешно даже.

– В конце прошлого года проходила выставка разрушенных отношений. О ней писали на Фейсбуке, в телеграм-каналах. Концепция такая: люди отдавали туда вещи, чтобы как бы избавиться от них, чтобы они стали частью не только их личной истории. Это ведь тоже работа с памятью, но только через вещи…

– Да-да.

– …а у тебя есть такие вещи, которые для тебя много значат? Которые бы ты выставила, которые тебе дороги и связаны с твоей частной памятью?

– Я часто избавляюсь от вещей. Вещи, которые для меня были важными, гаснут, и я их дарю другим. У меня нет вещей, которые сопровождают меня всю жизнь. Об одной вещи я жалею, но я не решала с ней проститься. Так получилось, что она просто осталась у другого человека, – это мое детское полотенце. У меня было большое розовое банное полотенце, меня вытирали им во младенчестве, подарили его на рождение. Оно было всегда. С ним я прожила 18 лет, это было мое полотенце: когда-то оно было красным и постепенно стало розовым, если честно, я не помню его красным. На нем была изображена темно-коричневая лилия. Полотенце переехало со мной в Новосибирск, когда мне было 17 лет. Через год я переезжала и забыла полотенце, я по нему очень тоскую.

Когда умер отец, бабушка отдала мне все его вещи. Я их хранила полгода, смотрела их, стирала, носила, потом я сделала проект с женщинами, мы резали на длинные лоскуты вещи близких и вязали крючком пуфики, это помогло справиться с болью, надеюсь, и женщинам тоже помогло, у всех были разные истории – неудавшиеся любови, мертвые близкие, выросшие дети. Я резала вещи отца и думала о нем. С книгами у меня похожая история, у меня нет библиотеки. Вот сейчас я скупаю женскую прозу, связанную с ГУЛАГом. До этого я скупала книжки по искусству, после того, как все прочитывала, – дарила. Я не мечтаю об огромной библиотеке, хотя, может, это из-за того, что у меня нет своей квартиры. Я всегда пытаюсь редуцировать библиотеку, потому что возить ее по съемным квартирам очень тяжело.

– Почему для тебя важен буккроссинг?

– Мало книг, которые мы много раз открываем, как правило, читаем и ставим на полку, забываем. А книга, она же многоразовая. Книга – это все же удивительная вещь, я думала, это вообще лучшее изобретение человечества. Я обожаю ходить в книжный, обожаю покупать и дарить книги. Ну и я из тех наивных, которые считают, что книга – лучший подарок.

– Каким бы ты хотела видеть свое будущее?