Ветер из рая

Был Петр с удивительной фамилией Патрушев, в 1962 году вплавь ушедший из Батуми в Турцию. Прекрасный пловец, он за две ночи преодолел по морю около тридцати километров, на удивление избежал прожекторов и катеров советских пограничников, вышел на том берегу, просидел в лагере для беженцев и теперь работал журналистом гдето в русской службе Бибиси.

Был Слава Курилов, спортсмен и йог, который в 1974 м прыгнул с кормы круизного теплохода «Советский Союз» вблизи Индонезии.

Были тогда такие круизы: из зимы в лето, из Владивостока к экватору, без заходов, дабы не соблазнять пассажиров, в иностранные порты. Невыездной Курилов сиганул с высокого борта в океан, а потом три дня и три ночи плыл к берегам Индонезии.

Был Юрий Ветохин, который бежать пытался трижды, его ловили, лечили в психбольницах – а совсем недавно, в 1979 году, он всетаки повторил подвиг Курилова: спрыгнул вблизи Индонезии с корабля «Ильич» и добрался до капстраны.

Была Лилиана Гасинская, которая служила официанткой на советском круизере «Леонид Собинов» и вылезла через иллюминатор в своей каюте, когда лайнер стоял на рейде в бухте Сиднея. Потом она снялась голая для «Пентхауса».

Были Соханевич и Гаврилов, которые в шестьдесят седьмом выпрыгнули в Черном море с теплохода «Россия», надули в воде лодку и триста километров проплыли до Турции.

Всех их заочно в Союзе судили и приговорили к большим срокам, даже к исключительной мере, как Патрушева. Но все они, как знал Синичкин, прекрасно жили в то же время на западных берегах.

После побегов с советских кораблей вещи пассажиров в черноморских круизниках стали досматривать: не везут ли граждане ластымаски и надувные лодки, совершенно не нужные на теплоходах?

Однако деньги и связи, которых у Беллы Юрьевны Табачник имелось великое множество, позволили им и досмотра избежать, и вдвоем в прекрасной двухкомнатной каюте на верхней палубе поселиться.

Идея незаметно ночью выбраться через иллюминатор была обречена. Они в каютах открывались (если открывались) ровно настолько, чтобы ни один самый худой человек не мог из него вылезти. Каюты первого класса окнами выходили на палубу.

Оставался единственный способ: прыгать с высокого борта.

Белла применила недюжинное женское обаяние, чтобы войти в доверие к капитану. Тот пригласил ее на мостик, продемонстрировать, как слушается его команда и как он управляется с огромным судном. Она взяла с собой Синичкина, представила: «Мой муж» – однако кокетничать с мастером[23] продолжила напропалую. Завидев на рабочем столе открытую лоцию, защебетала: «Ой, это карта? Здесь видно, где мы плывем? А можно посмотреть? Ой, смотри, Петечка, – адресовалась она к “Звереву”, – тут видно, где мы находимся и куда дальше поплывем!»

– Как моряки говорят, плавает только гамно, – снисходительно журчал кэп, наклоняясь к шейке обольстительной гостьи. – Суда – ходят.

Страницу лоции внимательно рассмотрел и опер. Его натренированная фотографическая память намертво запечатлела документ.

Ближе всего к государственной границе – Батуми. От порта до нее навскидку около двадцати пяти километров. На надувном матрасе да с ластами доплыть можно.

Но беда в том, что подходить к Батуми они будут в девять утра: уже вовсю светит сентябрьское солнце. Оно восходит около семи. В шесть начинает светать. Значит, покидать судно, чтоб не заметили, надо как минимум в пять утра. На четыре часа раньше, чем теплоход войдет в порт.

Скорость хода у судна типа «Таврида» – семнадцать узлов. За четыре часа оно пройдет больше ста километров! Стало быть, прыгнув в ночную воду, они окажутся от границы на расстоянии сто пятьдесят «кэмэ». Даже с ластами, даже на матрасе – ни за ночь не проплывешь, ни за сутки. А среди дня на глади моря они будут открыты любому глазу и биноклю.

А искать их непременно будут. Бегство с советского корабля – «чепэ», какого бы ранга ни был гражданин, совершивший сию попытку. Тем более пассажир первого класса и член бюро горкома.

Был и другой вариант: рискнуть, когда судно выйдет из Батуми. Но отдавали швартовы в шесть вечера. Заход солнца обещался в семь с копейками. В восемь будет совсем темно. И отойти они успеют от порта километров на пятьдесят. От границы окажутся ближе, чем в первом случае.

Однако на теплоходе в восемь вечера – самый тусняк. Люди сидят в барах, танцуют, смотрят кино. Как беглецы проберутся на корму – голые, с ластами и матрасом? А каждый час промедления будет удалять их от границы километров на двадцать пять – тридцать.

Вечером они прогуливались по палубе, и он сообщил Белле расклады.

– Наплевать, – отвечала она. – Я хочу рискнуть. Больше пятнадцати лет мне все равно не дадут, а на пятнадцать я у советского государства уже наворовала.

В Сухуми пассажиров круизника приглашали на экскурсию в ботанический сад, на водопады, по городу. Однако они ото всех отбились, погуляли сами по себе, позагорали на пляже. Вернулись на «Тавриду» и в ожидании ночной вылазки решили отоспаться днем.

– Неужели мы с тобой делаем это в последний раз? – прошептала она.

Он не стал успокаивать ее и лукавить. Сказал напрямую: