Ветер из рая

Разумно было оставить страховку на случай, если они с Петрушей не смогут уйти за кордон – и при этом не погибнут. Вариант: если их схватят и оставят в живых – такое тоже может быть, согласитесь? Их посадят, и тогда те тузы, что она приберегла в рукаве, станут для нее последним спасательным кругом.

Нет лучшего способа управлять людьми, чем старый добрый шантаж.

Она ни слова не стала говорить Петруше. Это ее тайна и только ее. Вызвала к себе садовника Ивана Ивановича. Он мужичок крепкий, с лопатойломом прекрасно управляется. Вдобавок машиной умеет управлять, в отличие от нее. Плюс совершенно непьющий и, как следствие, неболтливый. К тому же товарищ в возрасте, под шестьдесят. Вотвот выпроводят его на пенсию. А мужчины в Союзе долго не живут, и когда Иван Иваныч помрет – тайна уйдет вместе с ним.

Она взяла свой личный «Москвич2140». Служебную «Волгу» брать, естественно, не рискнула – к ней шофер прилагался, а говорить ему, что она хочет поехать одна, – сразу возникнут вопросы, недоумения: куда, зачем? Лишние разговоры. Усадила за руль садовника. Велела ему ехать к стеле «СУДЖУК».

А там, как припарковались, глаза ему завязала. Почему, зачем, объяснять не стала. А он и не спрашивал. Знал, что «стальная Белла» праздных вопросов не любит.

Попросила Иван Иваныча (с завязанными глазами) вытащить из багажника алюминиевый бидон и отнести на сто пятьдесят своих шагов вглубь от шоссе.

Южная тихая сентябрьская ночь лежала над Суджуком, надо всем Черноморским побережьем. С автотрассы, где время от времени промелькивали фары дальнего света, их было не видно. На месте Белла вручила Иван Иванычу лопату.

– Давай, копай, – приказала.

– Широко ли? Глубоко? – деловито вопросил он.

– В ширину, чтоб вся эта штука поместилась. А в глубину – метра хватит.

Безотказный Иван Иваныч, поплевав на ладони, взялся за инструмент.

Через три часа он довез Беллу до дома. Она велела никому ни слова и вручила столько, сколько дед зарабатывал за три месяца: пятьсот рублей зелеными пятидесятирублевыми купюрами – все равно русские деньги ей самой так или иначе скоро перестанут быть нужны.

Через три года Иван Иваныч скончался от рака предстательной железы.

Белла думала, что тайна умерла вместе с ним.

Но Иваныч всетаки перед смертью проболтался – жене своей Раисе Ивановне.

Та тоже в свою очередь иной раз могла кумушкам завлекательную историю подпустить.

Но так как Иван Иваныч работал с завязанными глазами и место знал только приблизительно, в Суджуке одно время гуляли слухи о «сокровищах Беллы». Говорили о целом бидоне изпод молока, сплошь заполненном бриллиантами.

Но потом начались девяностые, стало не до сокровищ, спрятанных в земле, понадобилось выживать. Слухи понемногу истончились да и умерли.

Павел Наши дни

Когда мы нашли алюминиевую флягу с ее содержимым, внутри меня будто завели будильник. Затикали часики, пошел обратный отсчет. Я очень остро понял, что времени у нас мало, а эти кинопленки, раз уж они оказались здесь комуто интересными, могут, образно говоря, рвануть. Как бомба с часовым механизмом. И запросто погребут под собой нас с Римкой.

– Давай быстренько похороним назад этот «самый легкий из железов – алюминий», – процитировал я старый анекдот про советского прапорщика. – Не надо оставлять следов.

Мы снова положили бидон на бок и в четыре руки (да, да, и Римка тоже) забросали его землей. Грунт оказался выше прежнего уровня, с горкой, но с помощью лома и такойто матери мы снова взгромоздили на него валун.

Бобины положили вместе с инструментом в чехол изпод сноуборда. Сокровища Римка сунула в свою сумочку.

– Пойдем к машине вместе, раз уж тебя ни на минуту на этом юге нельзя оставить.

– И не только на юге, Пашенька, – пропела моя компаньонка, – далеко не только на юге!

Я давно заметил: чем в более экстремальное положение мы попадали, тем легкомысленней внешне она становилась. Вероятно, защитная реакция.

Через четверть часа оказались дома, на Средней улице.

В этот раз не хотелось заниматься исследованиями во дворе, даже под защитой перголы с виноградом. Мы вошли в дом, хотя там было душно.

– Давай посмотрим нашу добычу.

Я имел в виду фильмы, но Римка сразу вытащила из сумочки драгоценности. Их оказалось немного, пять, но каждое изысканно красивое, изумительно сделанное. Явная дореволюционная работа. Ожерелье, браслет, подвески. Изумруды, рубины, бриллианты в обрамлении золотого витья.

Я не большой спец по драгоценностям. И не готов был с ходу определить, сколько это стоило. Может быть, тысяч пятьдесят (долларов), а может, сто.

Но это была бы прекрасная добыча для случайного барыги или приблатненного пацана.

Мне же показалось, что это лишь добавка, гарнир. Суть клада заключалась в ином – в кинопленке.

Мы вытащили из чехла все бобины – их оказалось восемь. Сорвали полиэтилен.

Все они оказались подписаны: на боку каждой приклеен лейкопластырь, а на нем выведена фамилия. Все эти имена мне ничего не говорили – совершенно естественно, ведь после того как фильмы были сняты, минуло сорок с хвостиком лет:

БАЗИЛЕВИЧ

КОРМАНОВ

СУЭТИН

БАРГОЛИН

ЗАПОЛЯНЦЕВ

СЕМЕНОВСКИЙ

ВАХМИСТРОВ