Ветер из рая

Он не обманул – и назавтра, ровно в шесть, в его кабинет вошел развязный человек лет тридцати пяти. К тому моменту Кирилл Вадимович Бакланов узнал о нем очень многое. Попросил пробить данные, переписанные секретаршей из паспортины, поговорил со своими дружками в местной ментовке, напряг знакомых из МБ[33]. Выяснилось следующее: Анатолий Олсуфьев, постоянный житель Суджука, год рождения 1956й, в настоящий момент временно не работающий. Служил в армии, закончил «путягу» гдето в Воронеже, работал киномехаником в кинотеатре «Буревестник». В 1981 году вдруг уехал из города и подвизался, как говорили, гдето в Подмосковье. Но в 1983 м умерла его мать, оставила в наследство домик, и он вернулся в родной курортный городок. Опять пошел в «Буревестник» фильмы крутить. Сейчас с кинопрокатом началась затыка, поэтому стал ездить в Турцию в шоптуры, торгует на рынке кроссовками. Не женат. Ни с какими силовыми органами или, наоборот, бандформированиями не связан. Родственников среди свойственниковбандитов или ментов с чекистами, по первой прикидке, не имеет.

Кир принял его вежливо, усадил, предложил курить. Сказал:

– Слушаю вас внимательно.

А тот, развязно развалившись и задымив, выговорил:

– Вы, уважаемый гражданин Бакланов, девятого апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года убили официантку Поршикову Наталью. Изнасиловали, даже дважды, в простой форме, а затем убили. Происходило это в городе Суджуке, в доме приемов, где вы, гражданин Бакланов, подвизались тогда в качестве разнорабочего. Итак, снасильничали, убили, а тело вывезли с территории дома приемов в багажнике разъездной «Волги», госномер такойто.

Кирилл на одну минуту весь похолодел, потому что все было правдой, до мельчайших деталей – включая номер авто.

Но спокойно в ответ сказал:

– Раз вы все произошедшее так великолепно описываете, значит, у вас, видимо, и доказательства случившемуся имеются?

– Конечно, имеются! – почти весело проговорил визитер. – Есть целая кинопленка, которая ваши художества запечатлела.

Но по тому, как на мгновение метнулись к носу зрачки шантажиста, Кирилл с ликованием понял: возможно, пленка есть. Существует гдето в природе. Но у визитера ничего на руках не имеется!

– Так предъявите ее! – воскликнул Баклановмладший.

– Она в надежном месте и будет явлена городу и миру, если вы откажетесь сотрудничать.

– Так вы бы хоть пару кадриков из нее настригли! Чтоб мне, так сказать, предъяву сделать и запугать!

И по реакции гостя еще раз удостоверился: нет у него никакой пленки, нетути.

Поэтому подошел к чуваку, схватил его за шею болевым удушающим и проговорил:

– Ты же понимаешь, скотина, что ничего у тебя против меня не имеется. Только одно слово твое – против моего! Ты скажешь убил, я скажу нет, и кому поверят? – Он сильнее придавил посетителя за шею. Тот захрипел. – Да ты понимаешь, что мне тебя теперь легче и проще всего просто в расход пустить? Чтоб ты тут не пылил, не маячил? Что, думаешь, не смогу? Официанточку смог, а тебя и подавно.

И в самом деле это было бы лучшим, как показалось на первый взгляд, решением. Как говорится, нет человека – нет проблемы. Но Кирилл Вадимович не стал бы к своим тридцати годам столь богат, если б не обладал настоящим комбинаторным мышлением. А оно предполагало время от времени делать неожиданные, нестандартные ходы. Поэтому, не отпуская захват за горло, он сказал:

– Но я вижу, ты чухан смелый. Даже отчаянный. Иначе б ко мне не пришел. Поэтому предлагаю тебе работать у меня. Для начала – в службе охраны. А заодно и ту пленочку для меня поищешь – если она когдато действительно существовала.

В момент, когда визитер, казалось, вотвот потеряет сознание, Кир неожиданно отпустил его. Шантажист стал хватать ртом воздух. Лицо его стало краснее бурака.

– Я согласен, – выдохнул он.

– Ну и чудненько, – сказал хозяин кабинета поделовому. – Сейчас пойдешь к Заточному, фамилия такая, Николаю Михайловичу, представишься. Я ему позвоню. Начальник службы охраны нашей. А завтра приходи с трудовой и военным билетом, оформим тебя побелому. Платят у нас хорошо. Тем людям, конечно, кто делу нашему предан и работает качественно. И гляди, чтоб я ни разу не пожалел, что сразу тебя, вот в сей момент, не грохнул. А то ведь пересмотреть свое решение могу в любой день и час.

Павел Наши дни

Олсуфьев пятьдесят шестого года рождения, поэтому я готовился увидеть человека, по своим кондициям приближающимся к моему отцу. Но тот, скорее, походил на меня. Стройный, подкачанный; на голове бейсболка, поэтому не определишь, насколько он седой или лысый. На щеке шрам.

Вдобавок я держал в уме, что он, скорее всего, стрелял в моего отца. Он или подручный его Инжеватов. Стрелял и, возможно, убил. Поэтому недооценивать его нельзя. И ухо с ним приходилось держать востро.

– Привет, Анатолий, –  сказал я. –  Зацени: я нашел то, что ты искал.

– Я? Искал? А что я искал?

– Землю рыл в районе стелы СУДЖУК.

– Серьезно?

– Но вы с Инжеватовым не там копали. В другом месте, неподалеку все нашлось. И теперь это «все» находится у меня.