Ветер пыльных дорог

Доминик стоял с окаменевшим лицом. И Мари вдруг вспомнила то время, когда они с семьёй жили в Баварии. Там брат был совсем другим. Он редко злился на неё, но, когда это случалось, смотрел на неё как раз таким же взглядом, как сейчас, и Мари всегда пугалась и замолкала.

— Ты не можешь знать, что имел в виду отец. И сейчас ты просто не в состоянии мыслить разумно. Как только успокоишься — поговорим. А сейчас иди и приведи себя в порядок, чтобы не смешить людей.

Мари отшатнулась от него, как от прокаженного, и, послушавшись, побрела обратно к себе. Всплеск гнева совершенно опустошил её, поведение брата неимоверно расстроило, а будущие перспективы стать женой Марильяка виделись в чёрном цвете.

Она заперлась у себя и большую часть дня провела в размышлениях, не отвечая, когда её звали к Её Величеству. Какая разница, если она не придёт? За это не казнят. А замуж выйти всё равно придётся. Разговаривать с кем-либо, а тем более с братом, не хотелось, однако он сдержал своё обещание и около шести вечера настойчиво постучался в дверь, требуя её открыть.

Мари после минутного размышления открыла ему и тут же отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. Она была всё ещё зла, но более всего ей было стыдно за своё поведение несколько часов назад.

— Теперь готова говорить, как взрослый человек? — снисходительно спросил он, развалившись на её кровати.

Сама Мари стояла у окна и, мельком взглянув в его сторону, поморщилась. У брата всегда были отвратительные манеры.

— Сам-то ты не особо похож на взрослого, — язвительно сказала она.

— Но тебя-то я в любом случае старше, — резонно заметил Доминик. — Готова меня слушать?

— Говори.

— Я решил ответить на твои вопросы. О твоём замужестве с Марильяком я подумывал ещё с прошлого месяца… И, когда он овдовел, я не мог упустить возможности выдать тебя замуж.

— Продать, — вставила Мари.

— Нет-нет, дорогая сестра, именно выдать, — медленно выговорил Доминик последнее слово. — Да, Аманда любезно согласилась помочь мне в этом деле и попросила Его Величество разрешения на брак. Я успел уже поговорить с королём… Он обещал, что помолвка состоится сегодня. Что же до свадьбы… — Тут он неопределённо махнул рукой. — Пока Джон и его сторонники вынуждены уехать, но, как только всё наладится и как только пройдёт траур жениха, вы обвенчаетесь.

— Траур? — оживилась Мари. Она как-то совсем выпустила это обстоятельство из виду… Значит, время у неё ещё есть.

— Траур, — кивнул Доминик, — только тебе не удастся избежать замужества, — будто угадывая её мысли, продолжил он. — Неужели ты до сих пор не поняла, что это тебе же во благо?

Мари хмыкнула. Она очень даже понимала плюсы этого брака и сама же расписала их перед Амандой.

— А какая в этом выгода для тебя? — спросила она. — Ты ведь что-то получаешь за это? Не может быть, чтобы ты не позаботился о себе.

— Ты хорошо меня знаешь, — ухмыльнулся Доминик. — Выгоду свою я уже получил, можешь не беспокоиться. А когда дождусь твоей свадьбы, я уеду в Баварию, в наш замок, — неожиданно сказал он.

— Зачем? — изумлённо поинтересовалась Мари, оборачиваясь к нему.

— А это тебя уже не касается, — отрезал он, вставая с кровати. — Ах да, забыл сказать, что как раз сейчас Его Величество беседует с твоим будущим мужем. Вероятнее всего, тебя скоро вызовут… И не смей закрываться.

С этими словами он вышел, а Мари беспокойно заходила по комнате, обдумывая всё то, что говорил ей брат. Уже сегодня должна была состояться помолвка, а это практически то же самое, что и свадьба. Она уже не будет свободна… Если только… Она посмотрела в сторону двери, жалея, что Доминик уже ушёл. Надо было спросить его, будет ли Марильяк сражаться за короля. И если да…

Мари не озвучила эти мысли про себя, потому что они ей показались кощунственными. «Всё в руках Божьих», — вздохнула она, вновь останавливаясь у окна и глядя в сад, по которому ходило несколько человек, среди которых она заметила и Лили Мэджен и ещё несколько фрейлин, но Аманды в их числе не было. Если ей представится возможность, решила Мари, то она сделает всё от неё зависящее, чтобы избежать свадьбы.

В дверь постучали. Это оказался камергер Его Величества, Луис Альдиго. Он никогда не нравился Мари: уж слишком хитрое у него было лицо. И именно он обвинил одну из фрейлин, Рене д'Антремон, в том, что она помогла бежать леди Аньес. Мари допускала, что так оно и было, поскольку эти две девушки сблизились с первого же дня знакомства, но и не могла смотреть без жалости, как уводят под стражей растерянную и едва не плачущую Рене. Девушке ещё повезло, что до неё пока никому не было дела.

Она пошла за камергером по многочисленным коридорам замка, и через несколько минут они уже прибыли на место. Постучавшись, Мари вошла в королевские покои, сделала глубокий реверанс и застыла у двери. В комнате находилось четверо людей, не считая её, — сам Джон, сэр Эдмон Марильяк, Доминик и Аманда.

— Проходите, леди Мари, — сказал ей король и милостиво указал на кресло перед столом, за которым восседал он сам.