Ветер пыльных дорог

Мари прошла под пристальными взглядами всех присутствующих и уселась там, где ей указали, рядом с сэром Марильяком. Она украдкой взглянула на него, отмечая, что он, по крайней мере, не толст и не выглядит особо старым. Встретившись с ним взглядом, она сразу же отвела свой. Не только из скромности, а ещё и потому, что в глазах его было столько горя и тоски, что ей стало больно. Она только сейчас впервые подумала о том, что и этому человеку брак с ней не доставит удовольствия. Ведь он, скорее всего, совсем недавно узнал новость о гибели жены…

— Леди Мари, вы посвящены в то, что сейчас происходит, не так ли? — скорее ради формальности спросил Джон.

Мари кивнула, не поднимая головы, чтобы скрыть неожиданные слёзы. Тем они были неожиданнее, что вызвала их не своя судьба, а горе человека, сидящего рядом с ней. «Как же они все жестоки! — думала она. — Зачем так спешить? Ведь ему требуется время, чтобы прийти в себя…»

Король начал что-то говорить про заключаемый договор, но она не слушала, а только смотрела себе на колени. В какой-то миг она подняла взгляд и увидела, что брат уставился на неё без всяких эмоций на лице, Аманда злорадно улыбалась, а Джон, похоже, ожидал ответа.

— Да, — ответила она, сама не зная, с чем соглашается.

— Очень хорошо.

После этого Марильяк и Доминик, выступавший свидетелем с её стороны, расписались на бумаге, поданной королём. Его Величество сказал ещё что-то и под конец добавил:

— Теперь вы можете переговорить несколько минут наедине с вашим женихом. Только в соседних покоях, — уточнил он.

Мари ничего не оставалось, как встать и последовать вместе со всеми к выходу. Обернувшись, она увидела, что Джон уже говорит что-то Альдиго, видимо, зашедшему через другую дверь, и ему нет дела до того, что только что здесь совершилось.

— Я зайду через пару минут, — сказал ей Доминик, и они вместе с Амандой вышли, оставив жениха и невесту в прихожей королевских покоев.

Мари не знала, что и сказать. Она стояла, глядя куда угодно, только не на Марильяка. Тот тоже молчал, и Мари решила, что они уже так и простоят, не говоря ни слова, до прихода брата. Но сама же, неожиданно для себя, сказала:

— Простите… Я тоже не желала бы… Я очень сочувствую…

Она начинала говорить что-нибудь, но на середине фразы выдыхалась, и ей казалось глупым то, что она ему собиралась сказать.

— Вы ни в чём не виноваты, — отстранённо ответил ей Марильяк и вышел, столкнувшись в дверях с Домиником.

Брат вопросительно посмотрел на неё, но Мари отвернулась и не заговаривала с ним в этот день и несколько последующих.

Глава 13. Ночь в Ансени

Клод вернулся через несколько часов. Пройдя внутрь дома, он увидел спящую на кровати девушку и Тристана, сидящего у разведённого в очаге огня и неотрывно смотрящего на языки пламени. Он обернулся на звук открывшейся двери, а затем вновь занялся созерцанием.

Пройдя к ветхому столу, Клод снял с себя кольчугу, оставшись в одной рубахе, отстегнул меч, положив тот на стол, вынул из сапог острый кинжал и снял с плеча колчан со стрелами и лук. Он обернулся к мальчику, почувствовав на себе его взгляд.

— При Бувине я потерял почти всё своё вооружение, — сказал он.

— Французы же победили, — наивно заметил Тристан.

— Победителям порой приходится тяжелее, чем побеждённым. Или я не так удачлив. — Он помрачнел при последних словах и отвернулся. — Можешь ложиться спать, — сказал он Тристану, — ты молодец! — Он подошёл к мальчику и похлопал его по плечу.

— Если бы не ты… Я думал, что я могу… защитить сестру, — тихо договорил он. — А оказалось, что я ничего не могу.

— Мы вместе спасли твою сестру. — Клод наклонился и пристально посмотрел в глаза Тристану, словно пытаясь его убедить. — Без тебя бы я не справился. В твоём сердце есть сила, которая одна решает, выиграешь ты бой или нет. Это самое главное. Физическая сила придёт к тебе позже.

Они оба помолчали некоторое время, а затем Клод продолжил:

— Нет толка терзать самого себя. Я уже говорил, что могу тебя обучить. Но ты должен понимать — только от тебя зависит, будет ли это иметь хоть какую-то пользу. Ты должен очень сильно стараться.

Глаза Тристана загорелись. Он слушал внимательно и соглашался с тем, что говорил ему Клод. Весь этот день он ощущал себя самым никчёмным человеком из-за того, что был так беспомощен перед лицом опасности, и за то, что наверняка не оправдал надежд Беатрис (перед сестрой ему было особенно стыдно), но слова Клода принесли ему некое утешение.

— Завтра нам предстоит долгий и изнурительный путь, — говорил Клод, — и мало ли что может нас поджидать на дороге… Если мы вдруг подвергнемся нападению, а ты будешь вялым из-за бессонной ночи, нам придётся очень туго.

— Да, да, ты прав! — закивал Тристан. — Я буду спать.

Он пообещал это так серьёзно, что Клод улыбнулся и взлохматил ему волосы.

— Давай, укладывайся.