Ветер сквозь замочную скважину

Ее отвезли в безопасное место, подумал Тим. Скорее всего в дом общественных собраний.

А потом он услышал тихое ржание, доносившееся из амбара и не похожее на ржание их мулов. Тим заглянул внутрь и увидел Лучика, ослика вдовы Смэк. Тот стоял привязанный к столбу и жевал сено.

Тим запустил руку в карман и на мгновение жутко перепугался, не найдя пузырек с бесценным снадобьем. Но оказалось, что пузырек спрятался под диббином, и у мальчика отлегло от сердца. Он поднялся на крыльцо (знакомый скрип третьей ступеньки вызвал странное чувство, как будто все это происходило во сне) и открыл дверь. В доме было тепло — вдова разожгла хороший огонь в очаге, — но теперь все дрова прогорели, оставив толстый слой серой золы и еле теплящихся угольков. Сама вдова Смэк спала в папином кресле, сидя лицом к очагу и спиной к Тиму. И хотя мальчику не терпелось скорее идти к маме, он все же помедлил у двери и снял ботинки. Вдова Смэк — единственная, кто пришел поддержать его маму; она разожгла огонь в очаге, чтобы согреть дом; даже в ожидании бури, которая могла бы разрушить до основания всю деревню, вдова Смэк не забыла о человеческом участии и добрососедстве. Тим не стал бы ее будить. Ни за что в жизни.

На цыпочках он прошел к двери в мамину спальню. Дверь была открыта. Мама лежала в кровати, держа руки поверх покрывала и глядя в потолок незрячим взглядом.

— Мама? — прошептал Тим.

В первый миг она даже не пошевелилась, и мальчика охватил леденящий страх. Он подумал: Я опоздал. Она умерла.

Но тут Нелл приподнялась на локтях — ее густые длинные волосы обрушились на подушку каштановым водопадом — и устремила невидящий взгляд на сына.

— Тим? Это ты, или я вижу сон?

— Это не сон, — сказал Тим.

И бросился к ней.

Она обняла его крепко-крепко и принялась покрывать поцелуями его лицо с таким сердечным и искренним чувством, с каким только матери целуют своих детей.

— Я думала, ты погиб! Ох, Тим! А когда налетела буря, я уже не сомневалась, что тебе конец. И мне самой хотелось умереть. Где ты был? Как ты мог так уйти?! Ты разбил мое сердце, гадкий мальчишка.

А потом она вновь принялась его целовать.

Тим тоже радовался, и улыбался, и вдыхал мамин запах — такой чистый, такой родной, — но потом ему вспомнились слова Мерлина: Когда вернешься домой, что ты сделаешь первым делом?

— Где ты был? Расскажи!

— Я все тебе расскажу, мама, но сначала ляг на спину и открой глаза широко-широко. Как можно шире.

— Зачем? — Она продолжала трогать его лицо, словно пытаясь уверить себя, что он действительно здесь, рядом с ней. Ее глаза, которые Тим так надеялся вылечить, смотрели прямо на него… и сквозь него. Взгляд был туманным и мутным, глаза как будто подернулись тонкой белесой пленкой. — Зачем, Тим?

Он не хотел говорить. На тот случай если снадобье вдруг не подействует. Мальчик не думал, что Мерлин его обманул — это сборщик налогов находит забаву в том, чтобы лгать людям, — но маг мог ошибиться.

Только бы он не ошибся! Пожалуйста, пусть он не ошибется!

— Сейчас узнаешь зачем. Я принес лекарство. Но его очень мало, так что лежи спокойно.

— Не понимаю.

Нелл в ее непроглядной темноте на миг показалось, что слова, которые прозвучали в ответ, произнес не сын, а покойный муж:

— Просто знай, что я прошел долгий путь и преодолел много трудностей, чтобы добыть это лекарство. Поэтому лежи спокойно.

Она сделала, как он сказал, глядя на него снизу вверх невидящими глазами. Ее губы дрожали.

Руки у Тима тоже дрожали. Он мысленно приказал им успокоиться, и, как ни странно, они перестали трястись. Мальчик сделал глубокий вдох, на миг задержал дыхание и открыл пузырек с бесценным снадобьем. Набрал в пипетку все, что осталось, — а осталось всего ничего. Короткая тонкая трубочка не наполнилась даже до половины. Тим склонился над мамой.

— Лежи тихо, мама! Обещай, что не будешь дергаться. Оно может жечь.

— Не буду, — прошептала Нелл.

Одна капля — в левый глаз.

— Ну как? — спросил Тим. — Не жжется?

— Нет, — ответила Нелл. — Чуть-чуть холодит, но приятно. Теперь давай во второй глаз, пожалуйста.

Тим закапал ей в правый глаз и замер над мамой, закусив губу. Ему показалось, что белесая пленка стала прозрачнее. Или он просто выдавал желаемое за действительное?

— Ты что-нибудь видишь, мама?

— Нет, но… — У нее перехватило дыхание. — Я вижу свет! Тим, я вижу свет!

Она начала приподниматься на локтях, но Тим взял ее за плечи и уложил обратно. Закапал еще по капле в каждый глаз. Этого должно было хватить, потому что в пипетке уже ничего не осталось. И хорошо, что не осталось — когда Нелл закричала, Тим вздрогнул и уронил пипетку на пол.

— Мама? Мама! Что с тобой?!