Ветер сквозь замочную скважину

— Ладно. Только не слишком глазей на то, что там сейчас творится.

Тим и не глазел. Он лишь поднял пистоль и засунул его за пояс…

ОБОЛОЧНИК (Часть 2)

— Она его просила не глазеть по сторонам — на тело отчима, смекаешь — и он сказал, что не будет. Он и не глазел — только поднял пистоль и засунул его за пояс.

— Четырёхзарядник, который дала ему вдова? — спросил юный Билл Стритер. Он сидел напротив решётки, под нарисованной мелом картой Дебарии, опустив подбородок на грудь, и, по правде говоря, казалось, что он заснул, а я рассказывал эту историю самому себе. Но, похоже, он выслушал все до конца. Снаружи завывания самума перешли в громкий визг, а затем снова стали тихими глухими стонами.

— Ага, юный Билл. Он поднял его, заткнул за пояс у левого бедра, и носил его следующие десять лет жизни. Потом он уже носил револьверы побольше — шестизарядные. — Это была история, и я закончил её точно так же, как моя мама заканчивала все истории, что читала мне, когда я был маленьким и лежал в кроватке в своей комнате. Мне было грустно слышать эти слова слетающими с моих собственных губ. — Так все и произошло, однажды, за долго до того, как родился твой пра-пра-пра-прадедушка.

Снаружи день начал угасать. Я всё же думал, что делегация, отправившаяся в предгорья за шахтерами, умеющими сидеть на лошади, вернётся только на следующий день. Да и какая разница? Особенно после одной неприятной мысли, пришедшей мне в голову, пока я рассказывал Юному Биллу историю Юного Тима. Будь я оболочником, и приди ко мне шериф с делегатами (уж не говоря о молодом стрелке из самого Галаада) с вопросами, могу ли я взбираться на лошадь, держаться в седле и скакать, я бы ответил? Навряд ли. Нам с Джейми стоило сразу об этом догадаться, но, разумеется, мы были еще новичками на поприще стражей закона.

— Сай?

— Да, Билл.

— А Тим стал стрелком? Ведь стал, да?

— Когда ему исполнился двадцать один год, через Листву проезжали трое мужчин с большими револьверами. Они направлялись в Таварес и надеялись собрать вооруженный отряд, но Тим был единственным, кто решился поехать с ними. Они прозвали его Пистоль-левша, за то, как он его носил.

— Он поехал с ними и хорошо зарекомендовал себя, так как был бесстрашным и метким. Его называли Тет-фа — другом Тета. И настал день, когда он создал свой Ка-тет — единство из множества среди очень-очень малого числа настоящих стрелков из рода Эльда. Хотя, кто знает? Разве не говорят, что у Артура было много сыновей от трёх жён, и в два раза больше тайно-рожденных.

— Я не знаю, что это значит.

Я мог его понять. Еще два дня назад сам не знал, что такое «дрючок».

— Не важно. Сначала его знали, как Левшу Росса, затем — после великой битвы у озера Каун — как Тима Отважное Сердце. Его мать закончила свои дни в Галааде знатной дамой, по крайней мере, так говорила моя мама. Но все эти события — они…

— История для следующего дня, — закончил Билл. — Так обычно говорит мой папа, если я прошу рассказать еще, — его лицо скривилось и уголки рта задрожали, когда он вспомнил барак, полный крови, и повара, умершего в своём фартуке, задравшемся на лицо. — Говорил.

Я снова обнял его за плечи, на этот раз немного естественней, и подумал о том, чтобы взять его с собой в Галаад, если Эверлинн из Благодати откажется принять его… но она ведь не откажется. Он хороший мальчик.

Ветер за стенами скулил и завывал. Я был начеку, чтобы не пропустить звонок джинг-джанга, но он молчал. Линия точно где-то оборвалась.

— Сай, сколько времени Мерлин был тигром в клетке?

— Я не знаю, но уж точно очень долго.

— А ел он что?

Катберт тут же нашёлся бы с ответом, но я запнулся.

— Если он гадил в дыру, он должен был что-то есть, — настаивал Билл, причем довольно обоснованно. — Если ты не ешь, ты же не срёшь.

— Я не знаю, что он ел, Билл.

— Может, у него даже в тигровом виде еще было волшебство, чтобы создать себе завтрак? Ну, типа, прямо из воздуха.

— Да, наверно так и было.

— Тим дошел до Башни? Ведь есть и такие истории, да?

— Прежде чем я успел ответить, пришёл Строттер — помощник-жирдяй в шляпе со змеиной лентой. Он увидел мою руку на плечах мальчика и ухмыльнулся. Я подумал о том, что надо бы стереть эту усмешку с его лица, но напрочь забыл об этом, когда тот заговорил.

— Всадники едут. Должно быть, много и с подводами, раз мы слышим их даже сквозь гребанный ветер. Люди выходят в щелочной вихрь, чтобы посмотреть.

— Я встал и вышел из камеры.

— Могу я выйти? — спросил Билл.

— Лучше если ты посидишь здесь еще чуть-чуть, — ответил я и закрыл его. — Я не долго.

— Мне здесь тошно, сай!

— Я знаю, — сказал я. — Но скоро все кончится.

Надеялся, что так и будет.

* * *

Когда я вышел из конторы шерифа, налетевший ветер заставил меня пошатнуться, а щелочная пыль обожгла щеки. Несмотря на начинающуюся бурю, на тротуарах главной улицы было тесно от зевак. Мужчины завязали банданами рты и носы, женщины прикрывались платками. Одна леди-сай напялила чепец задом наперед; выглядело это странно, но наверняка хорошо защищало от пыли.