Ветер в ивах

Осторожно выглянув из травы, он увидел исчезающий на страшной скорости паровоз его спасителя. Следом за ним из тоннеля вылетела погоня. Разношёрстный экипаж вражеского паровоза размахивал в воздухе оружием, множество глоток вразнобой орали:

– Стой, стой, стой!

Глядя на них, Жаб от души рассмеялся – впервые с того момента, как угодил в тюрьму.

Но скоро смех замер у него в горле. Он вспомнил, что оказался ночью один в глухом лесу, без ужина и без денег, вдали от дома и от друзей. Мёртвая тишина, сменившая гул и рёв паровозной топки, оглушила его. Решив оставаться под защитой деревьев, он пошёл наугад лесом, чтобы как можно дальше уйти от железной дороги.

После того как он провёл столько времени взаперти, лес ему показался враждебным и насмешливым. Жутковатый треск козодоя напомнил бряцание доспехов на рассыпанных по лесу и окружающих его со всех сторон стражниках. Сова бесшумно сорвалась с ветки и на лету погладила его крылом по плечу. Жаб подскочил в полной уверенности, что это рука, а не крыло. Довольная сова зловеще и тихо расхохоталась. «Дура!» – подумал Жаб. Потом ему встретилась лиса. Лиса остановилась, посмотрела на него и сказала:

– Эй, прачка! Помнишь, ты в прошлый раз потеряла наволочку и пару носков? Смотри, чтобы больше этого не было! – И удалилась с ехидной усмешкой.

Жаб поискал, чем бы запустить в неё, но не нашёл и почему-то огорчился этому до слёз. Наконец голодный, холодный, уставший до изнеможения, он залез в первое попавшееся дупло, соорудил постель из прошлогодних листьев и крепко заснул до утра.

9. Песнь странствий

Водяной Крыс не находил себе места. В строгих полях окрест зелень сменилась желтизной, в гуще лесной листвы замелькали смуглые тени, живые зелёные изгороди тронул первый пурпур – всё так; но не было при этом оснований считать, что лето кончилось или пошло на убыль. Тепло и свет щедро струились с ярко-синего неба, и было всё вокруг ярким, не по-осеннему сочным и густым. Не по-осеннему… Но отчего немолчный хор садов и рощ звучал реже и неувереннее, как будто остались в нём лишь самые стойкие и неутомимые певцы? Кукушка давно уже не куковала, прорезалось вновь синичье треньканье, и воздух наполнился смутным веянием близящихся разлук и странствий. Многие пернатые друзья, всё лето бывшие рядом, исчезли. Казалось, ряды их редеют с каждым днём. Всегда внимательный к этим приметам, Крыс понял, что медленно, но верно началось движение к югу. Даже по ночам, лёжа в постели, он слышал, как в тёмной вышине, послушные древнему зову, машут и хлопают нетерпеливые крылья.

У Гранд-отеля Природы тоже есть мёртвый сезон. Один за другим постояльцы расплачиваются по счёту и отбывают. На меньшее число персон сервируется общий стол, на этажах идёт чистка. Выметают сор из углов, ковры пылесосят и сворачивают, с окон снимают шторы, комнаты запирают. Те же, кто остаётся на пансионе круглый год, чувствуют себя угнетённо и подавленно. Вокруг них все поглощены планами, выбирают маршруты, сверяют часы и карты, и день за днём всё меньше и меньше друзей вокруг, и хочется вспылить неизвестно на что, и некому объяснить, до чего же тоскливо оставаться. Да и откуда эта тяга к передвижениям? Почему нельзя сидеть спокойно и радоваться жизни, как мы? Вы же ни разу не бывали в наших краях во время затишья, вы даже не представляете, как славно проводит время наш тесный круг: чего только не случается в отсутствие посторонних!

– Да-да, конечно, – услышите вы в ответ. – Порою мы завидуем вам, даст бог, и мы через годик… Ах, извините, вот-вот подадут автобусы, а мы ещё не всё уложили.

Улыбка, кивок, и вот – они уезжают, а нам обидно.

Крыс был привязан к своей реке, но, видя, что происходит вокруг, он ощущал смутную тревогу и непокой. Можно ли заниматься делом, если кругом суета и бестолочь? На берегу тростники стояли стеной, а вода убывала, мутнела. Он уходил в поля; перебегал пыльные пастбища и с головой нырял в бескрайнее море ячменя, овса или пшеницы. Море было полно шёпота, шороха, бормотания, морские волны перекатывались над ним, как чистое золотое небо. Часто блуждал он так между жёсткими сухими стеблями, на которых держалось это сухое жёлтое небо. Золотое небо мощными волнами поддавалось напору ветра, потом легко, играючи распрямлялось. В полях у него были друзья, большая весёлая компания, которая жила своей жизнью, но всегда находила для него свободную минуту и доброе слово.

Сейчас полевые мыши и хомячки приветливо кивали ему, но не скрывали занятости. Они расширяли ходы и, собираясь вместе, рассматривали чертежи и наброски зимних квартир, внимательно следя, чтобы от спален до амбаров было недалеко. Кто-то тащил пыльные корзины, кто-то уже с головой увяз в сборах и упаковке имущества. Везде были свалены груды овса, ячменя, пшеницы, орехов, ягод.

– А, вот и Крысик пришёл! – радостно восклицали они, как только он появлялся. – Иди помогай нам, Крыс, не ходи без дела.

– Что вы все – с ума посходили? – сердился Крыс. – Неужто сейчас думать о зимних квартирах? Это же смешно!