Ветеран Армагеддона

Нормальному человеку этот краснобай неинтересен. Сегодня думал так, а теперь иначе. Бывает. Особенно если ты плохо информирован. Узнал все — изменилось отношение к случившемуся. Но когда ты пишешь высокопартийные стихи или заявление о приеме в партию, мотивируя это желанием быть в первых рядах строителей коммунизма, становишься секретарем партийной организации, а потом бросаешь партбилет и истово отдаешься вере в Бога, это уже нечто другое. Либо и вера в Бога у тебя такая же, как вера в коммунизм, либо ты лукавил, говоря о первых рядах. Не в первых рядах строителей ты хотел бы быть, а в первых рядах у кормушки, право на которую тебе давала красненькая книжица с изображением Ленина.

Впрочем, люди бывают разные — были у нас и генеральные секретари, продавшие свою партию за чечевичную похлебку. Горбачев, рекламирующий пиццу! А что вы хотели от человека, который предал Германию и престарелого Хоннекера, отдав его на неправомочный суд, предал свою армию, выгнав ее из европейских уютных казарм в чистое поле, потом предал взрастившую его и сделавшую своим лидером партию, а в довершение ко всему начал продавать оптом и в розницу вырастившую его страну? Большего унижения страна, пожалуй, не знала. Впрочем, я как всегда вру — было еще, все было! Пьяный Ельцин, который дирижировал в Германии оркестром и братался с фашистами, мочился на глазах у американских конгрессменов на колеса самолета и пьяный в одних трусах метался у Белого дома, чтобы поймать такси и поехать за пиццей, вооружил чеченцев и развязал против них кровавую войну. Был ГКЧП, раз и навсегда опрокинувший веру в способность нынешних большевиков совершать перевороты. Были дураки, которые вступали в партию для того, чтобы прилюдно сжечь свой партбилет.

Но как-то это все не затрагивало меня, находилось на периферии моего сознания.

Однажды популярный, но недалекий Иван Ургант в передаче «Смак» заявил, что он порубал сельдерей, как красный комиссар жителей украинской деревни. И взбаламутил все украинское националистическое стадо. Ведущий телевидения такого уровня, конечно, должен был думать, что говорить. Язык оказался быстрее мысли. Ну ляпнул в азарте, не удержался от каламбура! Но вот что удивительно — почему-то красного комиссара с саблей все восприняли как русского. Хотя среди комиссаров одесских и жмеринских местечковых ребят было больше чем надо. На Украине и своих комиссаров хватало! Один Никита-кукурузник из Юзовки сколько хохляцких душ загубил! А красный командир Махно, награжденный орденом Красного Знамени? Сколько он порубал за анархистскую идею? А палач Харькова Саенко, он что, из русских? Павел Дыбенко родом из Черниговской области, а не из Подмосковья! А хлопцы, рубившие таких же хохлов во славу Степана Бандеры? Что же вы всколыхнулись из-за слов телевизионного краснобая и вызверились на него, как бык на красную тряпку? Ребята, и у нас, и у вас своего дерьма всегда хватало! Да и сейчас выше крыши.

Между прочим, убийца, даже если он освящен государством и получил право, остается убийцей. Палач, как его ни раскрашивай, как ни прикрывай его сущность лозунгами, остается тривиальным палачом. Если люди знают, чем он занимается, они инстинктивно сторонятся палача — профессия эта не вызывает уважения, она отторгается самим человеческим существованием. Поэтому палач НКВД Рюмин мог заставить женщину отдаться ему только страхом, о любви к палачу не могло быть и речи.

Палач не знает роздыху,
Но все же — черт возьми! —
Работа-то на воздухе,
Работа-то с людьми…

В Волгограде сохранился гараж, где приводили приговоры в исполнение. Там, по рассказам, расстреляли Варейкиса и других партийцев, бодро голосовавших за смерть других и совсем не предполагавших, что ангел смерти зацепит своим крылом и их. Я ходил по гаражу и представлял себе, как палач стреляет им в затылки из нагана, потом берет шланг и начинает смывать кровь и кусочки мозга — в гараже должно быть чисто. Потом он осматривает себя — не попало ли что на одежду, и успокоенный отправляется пить водку. В моем представлении он обязательно должен был пить после акции водку — а как иначе успокоить свою совесть или, если она отсутствовала, хотя бы пригасить беспокойство по поводу свей дальнейшей судьбы.

Гараж этот (он сейчас находится на территории третьей больницы) мне показывал палач из прошлого времени, он же давал скупые пояснения по поводу тогдашнего приведения приговоров в исполнение. Он дожил до шестидесятых годов и сидел в столовой УВД и в одиночестве пил водку — нелепая и страшная фигура из прошлого, не дай Бог увидеть ее еще когда-нибудь!

Люди привыкают к смерти.