Ветхий дворец

Миклош шагнул ближе к дереву, раздвинул переплетение ветвей и листьев и присмотрелся к паутине трещин, разбегавшейся по полу от ствола. Вновь отступил, оценил размеры дерева - до потолка осталось чуть больше ладони. До стен осталось несколько больше, но в общем, тоже не так далеко.

За его спиной Бригитта цыкнула.

- Что такое?

- Ты неправильно на него смотришь.

- Неправильно?

- Ты не видишь важного.

Склонив голову, он посмотрел на нее, наполовину в тени дерева, наполовину в лучах вечернего солнца, заглядывающего сквозь окно.

- Ну и что тут важное?

- Посмотри на листья. Видишь, они слегка вогнутые, как ладони? Рассмотри прожилки. Или, если хочешь увидеть его целиком, взгляни на свежую зелень или идеально симметричную форму.

Миклош так и поступил, проговорив затем:

- Все равно не понимаю.

- Оно прекрасно. Разве не видишь?

Глаза Миклоша округлились, однако он повернулся к дереву и вновь изучил его. Прекрасно? Это дерево, да, деревья по-своему прекрасны, и конечно, ему нравилось гулять в Блуждающем лесу и по этой причине в том числе. Но здесь оно попросту неуместно. Так он и сказал.

Бригитта грустно кивнула.

- Я так и думала, что ты увидишь так.

Он прислонился к стене, затем присел на корточки. И проговорил - потому что ему хотелось продолжать говорить с Бригиттой, ну и из других соображений тоже.

- А можешь научить меня видеть иначе?

- Вряд ли. У меня это чувство, а не сознательное решение.

- А что, если я решу, что ДОЛЖЕН чувствовать не так, как сейчас?

- Не знаю. Спроси у Бёлька.

- Может, так и сделаю.

Он смотрел, как она смотрит на дерево.

Когда Миклош встретил свою семнадцатую зиму, как и положено для принцев его возраста, создали его портрет. Он сравнил свой с тем, где изобразили Ласло. Ему бросилось в глаза, что у старшего брата плечи были квадратными, а у него округлыми. Его брат на портрете был сильным и цельным, а он - слабым и колеблющимся. Но у Бригитты плечи были даже круглее, чем у Андора, и для нее они подходили лучше некуда. Очертания плеч, шеи и скул казались более изящными, чем у статуи во дворе.

Он проговорил:

- Думаю, что ТЫ прекрасна.

Она перевела взгляд на него, снова на дерево. Потом ответила:

- Спасибо.

Молчание стало неуютным. Миклош поднялся, отряхнул с одежды пыль.

- Пойду, пожалуй, повидаю Бёлька, как ты и предложила. Хочешь составить мне компанию?

- Нет, спасибо.

Он еще немного смотрел на нее.

- Дерево - оно завораживает тебя.

- Да.

- Почему?

- Я уже сказала тебе - оно прекрасно.

- Но никто больше, кажется, так не считает.

- Никто больше на него и не смотрел.

- А. Ну что ж, наверное, еще увидимся.

- Да.

Он вышел в коридор и пошел дальше. Когда проходил мимо покоев Вильмоша, брат позвал:

- Мики!

Миклош просунул в комнату голову. Вильмош лежал на своей громадной кровати, полностью одетый, с тремя подушками под головой.

- Да?

- Ты уже покемарил и так рано поднялся?

- Я и не ложился.

- А. Был занят.

- Да. Иду проведать своего коня.

- Твоего коня? На котором ты сюда приехал? Я слышал, это великолепное животное.

- Да.

Вильмош воздвигся в сидячее положение.

- А можно и мне посмотреть?

- Конечно, Вили, если хочешь.

Великан поднялся, и они вдвоем пошли к конюшням.

- Ты изменился, - сказал Вильмош по пути.

- Правда?

- Я не уверен, как именно. Скажи, Мики, ты правда отправился в Страну эльфов?

- Да.

- Зачем?

- Больше некуда было идти.

- А. - Потом: - И что там было?

- Я понял, кто я такой.

- А.

Они прошли еще немного.

- И кто ты?

- Твой брат.

- А. Да.

Пока они пересекали двор, Миклош бегло взглянул на изваяние Богини Демонов. Подумал о том, что сказал о ней Бёльк, покачал головой. Вильмош шел позади него и молчал.

У входа в конюшню обнаружился кучер Мишка. Он лежал на спине, вцепившись в бутыль, и похрапывал. Когда они проходили мимо, он сказал:

- Принц Миклош.

Принц остановился, повернулся к нему. В полумраке трудно было понять, но кажется, глаза кучера открылись.

- Да? - спросил Миклош.

- Отличный конь.

- Да, - сказал Миклош.

Они вошли в конюшни и быстро обнаружили Бёлька в просторном стойле. Миклоша охватило странное чувство нереальности, когда он смотрел на коня. Словно конюшня и стойло была частью одной картины, а Бёльк - частью другой, и масштабы не совпадали. Бёльк как-то казался больше, чем все его окружение, но больше не так, как Вильмош; это было нематериально.

- Добрый вечер, хозяин, - проговорил скакун-талтош.

- Привет, Бёльк. Тебя тут хорошо обихаживают? - он быстро покосился на Вильмоша, который смотрел на коня, сведя брови.

- Вполне прилично. Я предпочел бы оставаться на воле, но понимаю необходимость быть здесь, пока ты общаешься с братом.

Миклош нахмурился. Не почудилось ли ему легчайшее неодобрение в голосе Бёлька?

- Если хочешь, я выведу тебя за ворота, чтобы ты смог отправиться куда пожелаешь.

- Спасибо, хозяин, но лучше я пока останусь с тобой.

- Хорошо. Скажи тогда вот что: что мне делать, если я чувствую одно, но считаю, что должен чувствовать другое? Чему верить?

- Верь своим мыслям, если считаешь правильно. Верь своим чувствам, если инстинкты твои верны.

- Отлично, - проговорил Миклош. - А как понять, что верно и правильно?

Бёльк отвернулся.