Ветки кизила

Разве не знает ханым-эфенди, что дети учатся шалостям от Гюльсум? Она была в этом уверена. Гюльсум учила детей не только играм и забавам, но и как выпрашивать желаемое, изводить кого-нибудь. Словом, что-либо плохое в доме исходило от нее. С того дня, как это несчастье переступило порог дома, в нем не прекращался беспорядок.

Да, у Гюльсум не было определенной работы по дому, кроме как сорок-пятьдесят раз на дню спуститься со второго или третьего этажа, чтобы открыть дверь, да двадцать-тридцать раз сбегать в лавку или бакалею.

Хозяйка дома никак не могла научить Гюльсум возвращаться вовремя. Бакалея находилась в двух минутах ходьбы от дома. Случалось, что девочка не приходила и через пятнадцать минут. Падая на колени перед ханым-эфенди, она придумывала сотню отговорок: «Клянусь Аллахом, любимая ханым-эфенди, в бакалее было много народу, пришлось стоять в очереди», или: «Пришел товар, бакалейщик распаковывал коробки» — говорила она, растерянно и глупо озираясь по сторонам. А на самом деле она бродила по базару и заигрывала с парнями. Здешние дети были довольно странными. В то время как городские домашние дети до четырнадцати-пятнадцати лет жили, будто отрезанные от внешнего мира, эти уже в семь-восемь лет чувствовали себя уже взрослыми мужчинами и женщинами.

Хоть Гюльсум умела выдумывать множество отговорок, она никак не могла научиться обращаться с деньгами. Как только она приходила из лавки или бакалеи, то в сдаче обязательно не хватало двадцати или сорока копеек.

Так как у Гюльсум не было обязанностей по дому, зачастую она помогала прислуге. Она перебирала рис и овощи для повара, если у него было много дел, помогала ему мыть посуду. Или же носила воду, переставляла что-нибудь с места на место, выбрасывала мусор.

Поскольку кормилица была очень занята с Бюлентом, Гюльсум выполняла также и часть ее работы. Из-за того, что прачка не могла приходить каждый день, она стирала детские пеленки. В те дни, когда затевали общую стирку, девочка отдельно полоскала мелкие вещи вроде чулок или носовых платков.

Как было издавна заведено в доме, у каждого из детей был свой горшок. Они до двенадцатилетнего возраста использовали их при совершении омовения со взрослыми, чтобы не поскользнуться на мокром мраморном полу. Следить за состоянием этих горшков и мыть их обязали Гюльсум.

Барышни были очень щепетильными и аккуратными. Они старались своими руками наводить чистоту и украшать собственные комнаты. Каждое утро Гюльсум им немного помогала.

В чем же заключалась ее помощь? Убрать кровати, взбить постели, повесить одеяла на окно, вынести в сад и вытряхнуть овчины и небольшие коврики, почистить печку, раздуть сырые дрова, пока они не начнут тлеть… Но так как ее мысли находились совсем в другом месте, когда она занималась этими делами, то она допускала массу оплошностей. Однажды Гюльсум задела кроватью письменный стол, отчего упал и разбился портсигар. В другой раз, гоняясь за пауком и пытаясь достать веником до потолка, она уронила и разбила портрет покойного паши.

Если в умывальниках на верхнем этаже заканчивалась вода, наполнить их также входило в обязанности Гюльсум. Так как ей было тяжело, она волокла ведра по ступенькам лестницы, отчего они начинали протекать, а пролитая вода смешивалась с грязью от обуви и развозилась грязь!

Поскольку в дом приходило много гостей, прислуга не всегда поспевала обслуживать их, и тогда Гюльсум варила и подносила кофе. Однако ее кофе походил на помои. Если не было огня, девочка жгла бумагу и ставила на нее джезвы, чтоб приготовить кофе. При этом разлетающийся бумажный пепел попадал ей на лицо, на чашки, на поднос, на ее засаленное энтари, похожее на передник бакалейщика, и в результате она приносила поднос с кофе в гостиную в таком виде, что дурашливый клоун, который подавал кофе в театре в Диреклерарасы, с ней и рядом не стоял. Хозяйка дома была готова провалиться сквозь землю от стыда перед гостями и делала ей знаки глазами: «Девочка, что это за вид? Ведь только что на тебе было все чистое». Гюльсум отвечала не моргнув глазом: «Только что убрали в кладовой». Ах, эта девичья ложь… В кладовых было убрано еще полчаса назад. Ее энтари находилось в таком виде уже третий день. Хотя слова ханым-эфенди «только что на тебе было все чистое» также являлись ложью, она должна была так сказать, чтобы не позориться перед гостями.

Каждый вечер Гюльсум чистила лампы и наполняла их. Однако она ленилась протереть их сухой тряпкой после того, как вымоет. От этого они иногда лопались. Одному Аллаху известно, сколько она пролила керосина, когда наполняла лампы.