Ветра Унтара (СИ)

Деревья лежали кронами в пыли, ветви были разбиты и растерзаны в щепки, корабельной сосной придавило куропатку. Ужасное зрелище! Мы боялись догадываться о том, что могло обладать такой варварской силой. Не сговариваясь и не слезая с коней, мы схватились за арбалеты. Руны молчали. Ураган ушел далеко отсюда, он не рассчитал сил и промахнулся, свернув здесь с дороги куда раньше нас…

— Батюшки! Ничего себе… — Ив первая слезла с лошади, и оглядела следы разбоя. — Так ведь совсем недавно эта гадость пыталась разрушить наш дом, но не сумела…

— В нем было меньше силы… — сказала я и тоже подошла к поваленным деревьям. — Он был еще сонным младенцем… — я оглянулась, просека уходила сквозь весь лес до самого горизонта, — Теперь ему по плечу не только Дом с Золотым Флюгером.

— Да уж, — Эрик почесал макушку и перекинул веревку Эмилю: они отодвигали с дороги осину, чтобы лошади могли пройти, — размах — закачаешься! Вон ту сосну не сдвинет с места и восьмибалльный шторм. — Эрик выпрямился, вытер рукавом лоб и понизил голос. — И откуда они такие свалились на нашу голову?!

— Ведьма знает! Дела мутные, и прямо скажем, неутешительные! — Эмиль натянул веревку, и осина отвалилась в сторону. — Потреплют ветра королевство!

— Потреплют…

— Вот я и думаю…

— Экий ты, право, человек, Эм! Два десятка лет тебя знаю — два десятка лет удивляюсь! Что проку голову ломать? Где ж их взять — ветра-то? Сам Хранитель тебе объяснил — до времени ничего не узнаешь! Я, может, и так изо всех сил терплю, думаешь мне по душе, что творится?! Поехали, дороги-то еще до вечера!

— Да пойми ж ты, пустая головешка, — бросил поводья Эмиль, — мертвым арбалеты не очень-то пригодятся! Да и ждать некогда! Вон, гляди, красота какая! Они себе гуляют, а мы чего дожидаемся? Я скажу, ты — послушай! Ветер не разбить изнутри, он должен быть над тобой или под тобой: так, чтобы видеть руны!

— Я спорю? Скажи это Итте! Дураку ясно — посторониться надо ветряных чар, а она — фьють, и в самый Туман!

— Вот уж точно! — Эмиль посмотрел на меня строго. — Я буду очень признателен, если ты придержишь свой пыл! Твоя задача — Ветер и Улен! Слушай свой хваленый дар!

Вот так! Будто и не было вчерашнего разговора, в котором я открыла Эмилю тайну…

С трудом перебравшись через бурелом, лошади принялись жадно пить из придорожной канавы. Погибшие бессмысленной смертью деревья укрылись дорожной пылью, как саваном, а мертвые птицы, не успевшие и вспорхнуть перед смертью, горечью отравляли мысли: «Вот стану птицей, — подумала я, — упаду ничком в сырую землю, но и тогда никто не пожалеет меня. Переступят, оглянутся, да тотчас забудут». Во мне кипела самая скверная обида, та, которую порождает бессилие.

Вскоре мы уже хорошо узнавали окрестности. Вот предместья королевских полей, вон мельница на отшибе, а там водяная вышка. Кони несли нас вперед, дорога стала куда лучше, и когда, наконец, началась мостовая, мы увидели обозы, идущие со стороны Северного тракта, и всадников, сопровождающих богатые повозки. Башни Алъеря взвивались высоко в небо, и золотые флаги гордо реяли в небесной синеве.

В общем-то, я любила Алъерь. Не то чтобы я смогла жить среди каменных улиц и шумных площадей, где совсем нет деревьев, нет, но приехать сюда — настоящий праздник! Алъерь великолепен, в нем вряд ли бывает скучно, а вот одиноко может быть вполне.

Окна распахиваются здесь навстречу друг другу, и кухарки могут сплетничать, не выходя из дома. С весны до глубокой осени балконы, скверы и парки изобилуют цветами. Пышные, яркие, всегда праздничные цветочные гирлянды заставляют пестреть и без того лишенные чувства меры городские улицы.

Королевская столица окружена стеною со сторожевыми башнями, на них не дремлют лучники, и в случае нашествия какой-нибудь взбесившейся ведьмы или чего покруче всегда готовы натянуть тетиву. Только вот против ветра их луки бессильны. Ров вдоль стены давно уже служит только для одного: для гонок на морских кахлах или, попросту говоря, вместо беговой дорожки. Королевская площадь выложена белым кирпичом, и башни королевского замка, похожие на изысканно украшенные крепкие стрелы, уходят к самому Солнцу. В центре — башня Алъерьских королей, фамильная башня, в ней испокон веков совершается таинство коронации.

Королевский концертный зал совсем рядом — на площади Музыки. По воскресеньям там играет фуги уличный орган, а в праздник Малой Луны он не умолкает до рассвета. Менестрели, балаганщики и бродячие поэты выступают именно там, но крытый зал — зал для серьезной музыки. Он распахивает свои двери только для тех, кто чисто одет и ведет себя как подобает. Поэтому трубочистам и приезжим крестьянам проходится посещать сначала городского цирюльника, затем приобретать бабочку на рубашку, а уж потом смело входить в огромные резные двери святилища музыки… Но если бы кто спросил меня, то я бы сказала, что непременно хочу попасть в Лабиринт картин.