Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века

В 1851 году благочинный города Котельнича протоиерей Георгий Усольцов направил рапорт епископу Вятскому и Слободскому Елпидифору. В нём сообщалось, что 19 сентября дьячок котельничской Николаевской церкви Николай Замятин «у вечернего пения» был «в столь пьяном виде, что упал в олтаре на пол и разбил себе нос и губу до крови и окровавил оною пол в олтаре». Проводивший в тот день службу священник Николаевской церкви Павел Феофилактов сразу же послал за благочинным. И тот «нашел сего Замятина спящим в паперти уже не на лавке, а на полу, и близь его кровь и на лавке кровавые пятна». На следующий день благочинный ещё раз осматривал Николаевскую церковь, в том числе и некие пятна в алтаре. К рапорту благочинного была приложена бумага, которую составили находившиеся в храме во время происшествия священник, дьякон, два дьячка и два пономаря. В ней имелось подробное описание случившегося. Замятин, дескать, явился на богослужение «весьма в пьяном виде». Это стало заметно по тому, что он «пел (“Господи, помилуй” и проч.) не своим обыкновенным голосом – теноробасом (так! – В.К.), но дискантом». По окончании вечерни все служители собрались в алтаре «для выслушания и подписки к присланным для объявления указам». Тогда они приметили, что дьячок Замятин сильно пьян. Священник «Павел Феофилактов, усмотрев это, неоднократно говорил ему, чтоб он вышел из олтаря, и даже велел вывесть; но дьячек Замятин не послушал ни священника, ни братии. Напротив, заметив, что один из (трех) указов священником был уже подписан, и желая выказать обыкновенную свою важность пред прочей братией, прежде диакона взял бумаги и подписался к одному из указов[226]; но, видя, что он подписался весьма дурно, во избежание подобных безпорядков, прочих указов для подписа ему не дали. По окончании подписки к указам, священник Павел Феофилактов и диакон Василий Ивановский тогда же разошлись по домам, а прочие оставались в олтаре для того более, чтоб выпроводить дьячка Замятина. Когда же и те стали выходить из олтаря, то дьячек Замятин, желая достичь дьячка Димитрия Анцыгина, вероятно, запнулся, упал в олтаре на пол и разбил себе нос и губу до крови. Пономарь Иван Попов, пришед к тому месту, где упал Замятин, увидел на полу шагах в двух от левых пономарских дверей значительные капли крови, которые церковный сторож Николай Афанасьев хотя вскоре и растер, однако оные и на другой день были для всех весьма приметны. Наконец, дьячек Замятин, от удара ли о пол, или уже от действия вина до того ослабел, что, вышед из алтаря, лег в церковной паперти на лавку и, наделав большие пятна крови на лавке и на полу, спал часа два; потом ушол будто бы в церковную ограду и там проспал далее полуночи».

Епископ Елпидифор повелел разобрать случай с дьячком, отстранив того от служения. Вятская духовная консистория, конкретизируя указание епископа, поручила провести следствие духовному правлению соседнего уезда – Орловского. Этому правлению подчинялись церкви Котельнича[227].

Угрызения дьячка Замятина

Дело началось. Дьячок Замятин осознал: от него так просто не отстанут. Он начал действовать. Ему казалось важным бить на жалость и намекать, что его коллеги ведут себя ещё хуже. От него поступила объяснительная записка: