Ветры низких широт

— О’кей, — весело сказал шофер, которому Блинов явно понравился, включил приемник, настроенный на волну «Маяка», и сразу запела Нани Брегвадзе. «Они рванулись навстречу неизвестности», — подумалось Суханову с замиранием сердца. Боже, как он в ту минуту был еще молод и как верил в «таинственные встречи» и «роковые предначертания», и Гриша Блинов казался ему тогда милым и добрым дядюшкой, который все может.

Под студию звукозаписи городские власти отвели старинный особняк, в котором некогда бывали Нахимов с Истоминым. Теперь же особняк был известен более всего тем, что возле него любили назначать свидания. По широченной прохладной лестнице — по ней в прошлом веке хаживали прославленные русские адмиралы — они вальяжно поднялись на второй этаж. За конторкой в копне золотисто-соломенного сияния показалась озорная улыбка.

— Господи, какими ветрами?

— Привет, привет, — сказал Блинов, — ветры, Галочка, все попутные. А у нас срочно. Увы, уходим в море.

Суханов с интересом следил и за Блиновым, в общем-то не слишком понимая, зачем они сюда пожаловали (впрочем, Галочка могла быть одной из тех особ, о которых говорил за столом в кают-компании Блинов), и за Галочкой, поднявшей на Блинова свои миндалевидные — сделанные — глазки. Суханов неожиданно усмехнулся, тотчас поняв, что поступил ужасно нехорошо, и взгляд его, став блуждающим, побежал по стенам, обклеенным яркими красотками из заграничных календарей, и в сторонке — в уголочке — от этого иконостаса словно бы наткнулся на лицо, выпадавшее из общего ряда и показавшееся ему знакомым. Раньше, наверное, Суханов его не видел, но оно было знакомо — в этом-то и состоял весь фокус. «Хороша», — подумал Суханов.

А между тем Галочка спросила:

— Как всегда?

— Что за вопрос...

Блинов тоже взглянул на сидевшую в уголке девушку — именно на нее и обратил внимание Суханов, — подмигнул Суханову, дескать, «лови мгновение, оно прекрасно», но как поймаешь его, если девушка тоже перехватила взгляд Блинова и понимающе усмехнулась. Это была Наташа Павловна, уже собравшаяся уходить, и только появление Блинова с Сухановым задержало ее. Суханов понял, что она сейчас поднимется и уйдет, смешавшись с бесконечной людской толпой, и, боясь, что она уйдет, поборол свое стойкое смущение перед хорошенькими девушками и женщинами, спросил наугад: авось да что-нибудь и получится:

— Вы тоже записываться?

— Нет, — сказала Наташа Павловна небрежно, чтобы прекратить дальнейшие расспросы. — Я здесь прирабатываю на хлеб насущный.

Судя по тому, как она была одета — изящно и просто, — Суханов решил, что если она и подрабатывала, то уж во всяком случае не на хлеб ржаной, и решил идти напролом — будь что будет, вторично они вряд ли когда-либо встретятся.

— А работаете вы в школе и преподаете музыку?

— Да, — медленно сказала Наташа Павловна. — Работаю я в музыкальной школе, а туфли ношу тридцать четвертого размера. Я могу сообщить вам о себе еще кое-какие сведения. Я могла бы и о вас сказать кое-что, но не сделаю этого. Вы лучше послушайте своего друга — он сейчас записывается — и сами решите, что я могла бы сказать о вас.

Суханов растерянно и, видимо, несколько глуповато улыбнулся, и Наташа Павловна прошла мимо него, «словно сон мой легка». Суханов мог поклясться, что и духи ее ему знакомы, словом, начиналась настоящая чертовщина, а в студии за толстым стеклом трагически-значительным голосом вещал Блинов:

— Родная моя, обстановка сейчас такая, что настоящих мужчин требуют к себе океанские просторы. «Жди меня, и я вернусь», как сказал поэт. А я добавлю: только очень жди.

«Так и у Симонова так же», — огорошенно подумал Суханов, и ему стало стыдно и за себя, и за Блинова.

Микрофон отключился. Блинов вышел из студии, как знаменитый актер после удачной кинопробы, потрепал Галочку по плечу.

— Музычку подложишь сама, и как всегда...

Галочка ослепительно улыбнулась, став похожей на ту самую красотку, которая висела у нее за конторкой, и Суханов от удивления чуть было, что называется, не распустил губы: Галочка — в зависимости от улыбки — напоминала то одну, то другую заграничную особу. «Вот это класс», — подумал Суханов.

— В два адреса? — Галочка скромно потупила огромные ресницы.

— Ну почему в два? — строго спросил Блинов. — В три...

— Зачем же в три? — удивился Суханов, когда они вышли в пекло.

— Боже, какая Сахара! Не-ет, скорей на пляж, — томно сказал Блинов.

Суханов окончательно растерялся: «А он чего — пыльным мешком из-за угла ударенный?!»

— Мой лейтенант, я не привык обижать женщин.

Они сразу попали на красный свет, и пока пережидали толпу оголенных женщин и белых офицерских тужурок с матросскими форменками, Суханов выглядел на остановке такси свою — он так и подумал: «моя» — незнакомку и положил на плечо шофера руку: «Припаркуйтесь».

Блинов тоже заметил Наташу Павловну и лениво процедил:

— Суханов, не делай стойку.

Но Суханов уже вышел, оставив дверцу открытой.

— Тут люди дожидаются второго пришествия, — сказал он. — Разрешите, мы вас подкинем. — И пригласил Наташу Павловну жестом.